ПОЙДУТ ЛИ В КАЗАХСТАН «ЗЕЛЕНЫЕ ИНВЕСТИЦИИ» В РАМКАХ КИОТСКОГО ПРОТОКОЛА?

Осенью этого года на рассмотрение парламента страны вносится проект закона о ратификации Киотского протокола, ставящего цель снизить количество выбросов парниковых газов в атмосферу и тем самым препятствовать изменению климата на земле.

В политических кругах страны считают, что Казахстану пора заявить о себе, как о полноправном участнике этого международного проекта, что положительным образом отразится на имидже государства, к тому же — позволит заручиться поддержкой индустриально развитых стран-партнеров. Судя по всему, экономические выгоды ратификации остаются пока в тени политических амбиций, поэтому эксперты из области экономики настроены больше скептически.

С момента подписания Казахстаном этого глобального экологического соглашения минуло более шести лет – срок достаточный для подробного анализа и принятия взвешенных решений. Однако и сегодня нельзя утверждать, что удалось развеять тот ворох сомнений и противоречий, которые буквально клубятся вокруг этого документа, и прийти к единой позиции. Для сведения, Киотский протокол — это всего лишь одно из приложений к Рамочной конвенции ООН об изменении климата, которая была принята 9 мая 1992 года. Согласно протоколу, промышленно развитые страны должны сократить свои общие выбросы парниковых газов к 2008-2012гг. на 5% по сравнению с уровнем 1990 года.

Казахстаном в 1995 году была ратифицирована Рамочная конвенция ООН по изменению климата, а в 1999 году подписан Киотский протокол к данной Конвенции, по которому РК приняла на себя добровольные обязательства по снижению выбросов в атмосферу парниковых газов без включения в список приложений. К этому моменту более 160 государств ратифицировали этот международный правовой акт, а полное его вступление в силу произошло только в феврале 2005 года. В мировом раскладе судьба Киотского документа выглядит далеко не обнадеживающей.

Как известно, администрация Д.Буша категорически отвергает свое участие в этом соглашении, мотивируя отказ тем, что США работают по собственной схеме борьбы с парниковыми газами, разумеется, целиком и полностью отвечающей экономическим интересам этой супердержавы. Жесткая позиция Вашингтона сводится к тому, что их страна не намерена «терять миллионы рабочих мест и терпеть миллиардные убытки» ради «научно не доказанной связи между выбросами парниковых газов и изменениями климата».

Такие крупнейшие загрязнители атмосферы, как Китай и Индия, также не желают обременять себя узами Киотских обязательств, поскольку им, «запоздавшим в развитии», приходится наверстывать упущенные возможности в экономике, и любые ограничения воспринимаются очень болезненно. Международные эксперты невольно приходят к пониманию того, что без вовлечения в Киотский процесс этих трех монстров-загрязнителей говорить о глобальном воздействии этого соглашения на общую картину мировых выбросов очень трудно.

Более того, с подачи британского правительства сегодня вырисовываются контуры другого экологического проекта, более универсального в прикладном значении, который придет на смену «Киото» в 2012 году по истечении срока его действия. Таковы не совсем утешительные перспективы Киотского протокола, преследующего благие цели, но так и не сумевшего преодолеть ряд противоречий в части механизмов эффективной реализации его положений. Вся интрига в том, что теперь через механизмы Киотского протокола проблема «глобального потепления», пришедшая из области научных гипотез, коснется самых важных материальных основ — перспектив развития нашей экономики, в особенности, энергетического сектора.

На долю энергопредприятий приходится львиная доля (80 %) выбросов двуокиси углерода (СО2). По объему выделяемых парниковых газов Казахстан является крупнейшим источником в Центральной Азии, занимая третье место в СНГ после России и Украины. По данным координационного Центра по изменению климата (КЦИК), показатель удельной эмиссии парниковых газов на душу населения в нашей стране – один из высоких в мире и достигает 12 тонн в год на каждого казахстанца.

Довольно жесткие ограничения по выбросам, действующие в рамках «Киото», подразумевают серьезную модернизацию промышленного оборудования, изношенность которого у нас, по разным оценкам, превышает критический рубеж в 60%, что в свою очередь, потребует миллиардных инвестиций в эту отрасль. По оценкам экспертов КЦИК, ожидаемые инвестиции по Киотскому протоколу в экономику Казахстана составили бы в ближайшие два года порядка 150-300 млн. долларов США, а до 2012 года – 500-600 млн. долларов США.

Суммы довольно внушительные, но только в прогнозах, которые имеют свойство не сбываться в реалиях. Очевидно, для того, чтобы эти денежные потоки действительно пошли на перевооружение устаревших производственных мощностей, на проекты по энергосбережению, мало одного формального принятия документа, нужны еще заинтересованность самого бизнеса в инструментах протокола, создание стимулирующих механизмов для сокращения выбросов. Если говорить о механизмах практического применения Протокола, то их три.

Первый – это так называемые проекты совместного осуществления. Их суть в том, что казахстанские предприятия реализуют проект, в результате которого сокращаются выбросы парниковых газов. Эти сокращения реализуются, в том числе и иностранному покупателю, а полученные деньги направляются целевым образом на финансирование этого проекта. Второй – это механизм чистого развития. Он очень похож на механизм проектов совместного осуществления.

Единственное отличие заключается в том, что он реализуется в развивающихся странах, например, в странах СНГ (кроме Украины и Беларуси), которые присоединились к Киотскому протоколу. И третий механизм – это торговля выбросами. Суть торговли заключается в том, что государство на определенных условиях переуступает часть квот иностранным покупателям. В активе продающего государства эти квоты сокращаются, в активе приобретающей страны — на эту величину прибавляются.

По сути, надо признать, что экологическая сторона проекта постепенно сдает позиции перед бизнес-интересами игроков «зеленого рынка», где сегодня вращаются огромные средства за счет предоставления углеродных кредитов, покупки и перепродажи квот на выбросы. По данным КЦИК, только за первый 2005 год работы европейской системы торговли выбросами было продано более 260 миллионов разрешений на выбросы, что в денежном выражении составило более 5,5 млрд. евро.

При этом цена одной тонны СО2 на февраль прошлого года составила порядка 27 евро. У Казахстана, на первый взгляд, есть шансы вклиниться в этот рынок и получить свои выгоды, однако они могут реализоваться только при условии сохранения за нашей страной прогнозируемых «углеродных кредитов» порядка 120-130 млн. тонн (сокращенных объемов выбросов) эквивалента СО2.

В то же время, по мнению экспертов, нам следует очень осторожно подходить к торговле квотами, поскольку мы можем лишиться в этом случае тех необходимых заделов для роста своей экономики, зависимой в основном, от темпов производства в топливно — энергетическом комплексе. По данным Министерства экономики и бюджетного планирования, сценарий ускоренного индустриального развития Казахстана предполагает выбросы в атмосферу в количестве до 390 млн. тонн в год в 2012 г., что превышает уровень выбросов предположительно базового 1992 года.

При таком раскладе экономика страны не только ничего не выиграет, а понесет ощутимые потери, в том числе и в виде санкций за невыполнение взятых обязательств в рамках Киотского протокола. Как отмечает исполнительный директор Казахстанской ассоциации природопользователей Г.Едильбаева, нашим конкурентным преимуществом является низкая энергоэффективность и, как следствие, низкая себестоимость углеродных кредитов, что служит, в свою очередь, привлекательным фактором для потенциальных инвесторов.

Так, к примеру, расходы японской стороны по выполнению своих обязательств в Казахстане до ста раз меньше, чем стоимость реализации подобных проектов в собственной стране, для стран ЕС – в десять раз меньше. Как известно, энергоемкость казахстанского ВВП в 2,3 раза больше, чем в США, а потребление на душу населения электроэнергии у нас в 2 раза меньше, чем в Нидерландах, и в 3 раза меньше, чем в США.

Очевидно, продукция, произведенная с такими колоссальными энергозатратами, становится менее конкурентоспособной на мировом рынке, что является сдерживающим фактором и при вступлении в ВТО. Исходя из этого, механизм Киотского соглашения призван, прежде всего, открыть каналы инвестиций для реализации стратегии энергосбережения. Иначе все потуги обратить положения этого документа на пользу экономике будут тщетными или могут, буквально, вылететь в трубу вместе с отработанным топливом.

Поэтому такие важные факторы, как экономия углеродных кредитов и энергоэффективность, как сообщающиеся сосуды слишком взаимоувязаны, и успешность выполнения второго условия предопределяет степень активности нашего участия на углеродном рынке. По мнению Г. Едильбаевой, действующая законодательная база не создает для бизнеса тех рычагов, которые бы стимулировали меры по повышению энергоэффективности.

К примеру, в Швеции заводы, имеющие низкие выбросы СО2, получают налоговые преференции, в результате чего в этой стране за последние 20 лет выбросы парниковых газов в энергетике снизились на 35 %. Также и у нас, предприятия и организации, осуществляющие программы энергоэффективности, могли бы быть выделены в отдельную статью с поощрительными мерами. В целом, согласно выводам экспертов, для того, чтобы бизнес Казахстана в полной мере использовал свои преимущества от реализации Киотского протокола, нашел свою нишу на рынке эмиссии, сегодня не хватает ясных законодательных механизмов в природоохранной, в налоговой и энергетической сферах. В свете этих проблем, скорее, важно на данном этапе отделить «зерна от плевел».

Отследить, где кончаются политические амбиции и начинаются здравые экономические подходы, которые заставляют искать ответы, по меньшей мере, на два вопроса: отвечают ли поставленные цели нашим интересам и возможностям; и каковы будут реальные, а не декларируемые экономические выгоды от ратификации Киотского соглашения.

З. Балкенова

КАЗИНФОРМ