Почему туберкулёз не отступает
В Европе и Северной Америке многих удивляет тот факт, что туберкулёз по-прежнему является одним из главных бедствий в человеческой истории. Каждый третий человек в мире инфицирован латентным или субклиническим туберкулёзом, и, согласно прогнозам учёных, у 10% это заболевание начнёт проявлять себя, когда возраст или болезни ослабят их иммунную систему. В 2015 году было зарегистрировано более десяти миллионов новых случаев заболевания туберкулёзом, почти два миллиона человек умерли из-за него.
Есть три причины, почему туберкулёз не отступает: политические лидеры не понимают социологических аспектов этой болезни, у учёных нет эффективных методов борьбы с ней, наконец, от туберкулёза перестали умирать богатые и известные люди.
Раньше туберкулёз поражал все слои общества, а теперь он стал болезнью наиболее уязвимых сегментов населения. Это делает его идеальным культурным символом для людей искусства, а также для активистов, которые заняты проблемой социальной справедливости. В бедных странах системы здравоохранения не имеют ресурсов, чтобы выявлять туберкулёз и помогать больным соблюдать предписания врачей, поэтому в мире растёт число случаев заболевания туберкулёзом, который устойчив к лекарствам.
На долю шести стран – Индия, Индонезия, Китай, Нигерия, Пакистан и Южная Африка – приходится 60% всех зарегистрированных случаев туберкулёза. Россия, возможно, умышленно занижает данные о туберкулёзе, а в некоторых африканских странах просто не знают, сколько граждан инфицировано.
Политические лидеры не понимают социологические факторы, влияющие на распространение туберкулёза. Например, после природных катастроф обычно не происходят вспышки этой болезни, но именно это случилось на Гаити после землетрясения 2010 года. Отчасти это объясняется действиями ООН и USAID. Лагеря беженцев были переполнены, санитарные условия в них были плохими, дети хронически недоедали, а финансовые стимулы заставляли многих продлевать там своё пребывание.
Туберкулёз поражает многих людей, у которых нет права голоса – беженцев, заключённых, бездомных. Кроме того, тюрьмы и трущобы являются рассадником туберкулёза, а молодые женщины, оказавшиеся на обочине общества, могут заразить этой болезнью своих детей. По данным Всемирной организации здравоохранения, у матерей, инфицированных туберкулёзом, «наблюдается шестикратный рост перинатальной смертности».
Мать Тереза десятилетиями работала с жертвами туберкулёза в трущобах Калькутты и считала, что «самой главной болезнью сегодня является не проказа, не туберкулёз, а ощущение, что ты никому не нужен». Дискриминация, травля и изоляция являются не просто пагубными свойствами слабых обществ, они создают благоприятные условия для туберкулёза и его распространения.
Организация Partners in Health (PIH), у которой есть туберкулёзные клиники в странах Южной Америки, Карибского бассейна и Африки, входит в число тех, кто демонстрирует правильные подходы. Питер Дробац, отвечающий за программы организации, рассказывал мне, что PIH обучает людей в маленьких деревнях выявлять эту болезнь на ранних стадиях, надлежащим образом следить за лечением, а кроме того, создавать общественные системы, которые опираются на такие фундаментальные ценности, как уверенность в себе и сострадание, а это укрепляет любое общество.
Инновации часто происходят благодаря применению знаний и инструментов из какой-либо другой области. Не исключено, что туберкулёз в большей степени похож на рак, чем на другие инфекционные болезни. Дэрил Драммонд, вице-президент Merrimack Pharmaceuticals и один из создателей единственного препарата второго ряда от рака поджелудочной железы, одобренного американским Федеральным управлением по контролю качества лекарств, сказал мне, что лёгкие, поражённые инфекцией туберкулёза, «поразительно похожи на твёрдые опухоли». Более того, по его словам, «туберкулёзная гранулёма имеет многие патологические особенности рака: гипоксия, некротическое ядро, фиброзный коллаген на внешней стороне, рост внешней капиллярной сети, присутствие фагоцитирующих клеток».
Если Драммонд прав, тогда те, кто ведут борьбу с туберкулёзом, могут использовать опыт других отраслей медицины, чтобы сократить частоту дозирования лекарств, время лечения, его побочные эффекты и стоимость, а также улучшить ситуацию с выполнением рекомендаций, причём всё это одновременно. Драммонд добавляет: «В онкологии мы находим способы достижения этих целей».
К сожалению, коммерческие инноваторы не спешат заниматься туберкулёзом. Как заметил президент Всемирного банка и один из основателей PIH Джим Ён Ким, «если вы посмотрите на три главные болезни-убийцы – ВИЧ, туберкулёз и малярию, то увидите, что у нас есть действительно хорошие лекарства только от одной из них – и это ВИЧ. Причина проста: для этих лекарств есть рынок в США и Европе».
Туберкулёз же обычно считается болезнью «третьего мира» или бедняков. Две из самых прибыльных и могущественных фармацевтических компаний мира, AstraZeneca и Pfizer, оставили этот «рынок» позади.
У Тони Фаучи, директора американского Национального института изучения аллергии и инфекционных болезней, который с 1984 года успешно ведёт глобальную борьбу с такими болезнями как ВИЧ и Зика, другой подход. Он напоминает нам, что «коллективно мы все должны уделять больше внимания тому, что происходит вокруг нас в мире с людьми, у которых нет имеющихся у нас преимуществ». Североамериканцы и европейцы должны поднять голову, склонённую над «сальной кассой коммерции», и увидеть, что победа над туберкулёзом является вызовом нашему коллективному гуманизму.
Для многих великих деятелей искусства и активистов это, конечно, был именно такой вызов. Генри Дэвид Торо, Элеонора Рузвельт, Джордж Оруэлл, Франц Кафка, Луи Брайль, Уоллес Турман, Симон Боливар боролись против отчуждения, изоляции и несправедливости. Все они умерли от туберкулёза.
У Нельсона Манделы был диагностирован туберкулёз, пока он отбывал свой 27-летний тюремный срок в сырой камере. Из его груди откачали два литра жидкости, а лечился он в больнице, которая никогда не обслуживала чернокожих пациентов.
Если бы столь же знаменитые люди заразились туберкулёзом сегодня, насколько быстро наши власти и корпорации нашли бы способы его лечения? Сколько детей из тех 400 тысяч, которые ежегодно умирают от туберкулёза, могли бы вырасти и начать борьбу за социальную справедливость с помощью искусства, гражданского активизма или коммерческой деятельности, вдохновляя других следовать своему примеру?
