ПОЧЕМУ ПРОБЛЕМУ ИЗМЕНЕНИЯ КЛИМАТА ТАК СЛОЖНО РЕШАТЬ?
Прошло более четверти века с тех пор, так как лидеры планеты, собравшиеся в Рио-де-Жанейро в 1992 году, обязались от имени своих стран избегать «опасного антропогенного воздействия на климат», подписав конвенцию ООН об изменении климата. С тех пор положение лишь усугубилось. Уровень углекислого газа в атмосфере неуклонно растёт. Средняя глобальная температура также повысилась примерно на 1°C по сравнению с доиндустриальной эпохой. Наука, которая связывает эти два обстоятельства, неоспорима. Недавние экстремальные погодные явления, от наводнения в Ханое до пожаров в Калифорнии, скорее всего, случились из-за изменений, которые уже претерпел климат. И все будет только ухудшаться — возможно, даже катастрофически.
В некотором смысле мир уже подготовился к этому. Ветер и солнечная энергия, благодаря огромным финансовым вливаниям, дополнили ядерные реакторы и плотины как возможные средства генерации гигаватт электроэнергии без сжигания ископаемого топлива. Как показывает вышедший на этой неделе номер нашего приложения «Технология ежеквартально» (Technology Quarterly), элементы энергосистемы, которые непросто электрифицировать, — некоторые виды транспорта и такие промышленные процессы, как производство стали и цемента, отопительные конторы и дома, также могут быть декарбонизированы с использованием появившихся технологий. И у разработчиков политики есть инструменты для проведения изменений, включая налоги на выбросы углерода, регулирование, субсидии и, если уж они это выберут, распоряжения и контроль.
Однако конференция ООН участников Парижского соглашения по климату в польском городе Катовице проходит на фоне не только повышения глобальной температуры, но и возрастающего отчаяния. Проблема очевидна; ставки огромны; решения посильны. Так почему ж ответ неадекватен?
Одна из причин — особые интересы. Существует грозное лобби, предупреждающее об опасности изменения климата. Но когда доходит до дела — как, скажем, во время недавнего голосования по поводу намерений штата Вашингтон ввести углеродный налог — его антагонисты из отрасли добычи ископаемого топлива положили на другую чашу весов чековую книжку. Ту, что породила культуру, которая категорически отвергает доказательства.
Но главная причина заключается в том, что в мире нет ни опыта борьбы с такой сложной проблемой, ни соответствующих институтов. Ущерб, нанесенный изменением климата, не ощущается людьми или поколениями, которые имеют наилучшие возможности ему противостоять. Те же, кому причиняется наибольший вред, являются и будут преимущественно бедняками и бедными странами. Люди, которых призывают оплатить расходы на сокращение этого вреда, есть и будут в основном намного благополучнее других. «Жёлтые жилеты», возмущённые увеличением французских налогов на топливо, и семья, которая через 20 лет окажется вынуждена покинуть землю в Мексике из-за засухи, ничего не знают друг о друге. Зато протестующий парижанин знает, что подобные налоги не вводятся в Америке или России.
Более благополучные могут лучше адаптироваться к изменению климата, чем бедняки, и, следовательно, имеют меньше резонов печься о необходимости перемен. А превращение бедного в настолько благополучного, чтобы этого было достаточно для адаптации, связано с экономическим ростом, который по-прежнему в основном обусловлен ископаемым топливом. Хотя никого не просят отказаться от этого роста, он же имеет последствия.
Что может дать понимание этого, чтобы преодолеть явный тупик? Одна из возможностей — очевидное влияние изменения климата. Геофизические особенности Земли уже перерисовываются. Сухие окраины тропиков наступают со скоростью около 50 км в десятилетие. Линия засушливости, определяющая американский Запад, с 1980 года переместилась примерно на 230 км к востоку. Морской лед в Арктике является тенью его прежнего. Никто не знает, сможет ли мир однажды проснуться и сократить выбросы до нуля. Даже если это произойдет, основная проблема в том, что количество парниковых газов, уже выброшенных в атмосферу, никуда не денется. Программа выкачивания углекислого газа из воздуха потребует огромных ресурсов и времени, пока хоть что-то изменится.
Другим стимулом могут быть инновации. В мире было бы гораздо меньше фирм, разрабатывающих электрические автомобили, если бы не Илон Маск и его «Тесла». Но без мер, содействующих распространению инноваций, таких как налог на углерод или субсидии и регулирование, одной только изобретательности как таковой недостаточно. Только та технология имеет смысл, которая используется. А граждане сопротивляются мерам, предотвращающим изменения климата.
Затем появляются новые формы международной деятельности. Легче, чем глобальные соглашения, даются небольшие договорённости с единомышленниками: я буду делать цемент, вы — плавить сталь, а затем мы можем делиться продукцией. Такой подход «климатического клуба» может уменьшить проблему захребетничества. Если крупные страны готовы быть щедрыми, число тех, что готовы сократить выбросы, может начать быстро расти.
Однако в конечном итоге страны, страдающие от изменения климата, могут прибегнуть и к односторонним мерам для улучшения собственного положения. Межправительственная группа экспертов по изменению климата отмечает: «весьма вероятно», что для ограничения повышения температуры попытаются отражать солнечный света до того, как он нагреет поверхность Земли, с использованием своего рода «солнечной геоинженерии». Допустим, геоинженерия проводится в масштабах таких стран, как Бельгия или Бразилия. Но её последствия не вполне предсказуемы и не будут всюду одинаковы — иным местам планеты может быть причинён вред. Так что она никак не заменяет собой смягчение последствий изменения климата, а намерение одной страны использовать её может пугать другие государства, сея нестабильность. Геоинженерию стоит развивать, но она может сделать мир ещё более опасным (подробнее читайте тут. — Прим. А.Ж.).
Источник: http://ecoznay.ru/publ/pochemu_problemu_izmenenija_klimata_tak_slozhno_reshat/1-1-0-1783
Новое на сайте экопросвещения ЭКО.ЗНАЙ
