Святослав Забелин: Будущее – за сетевыми сообществами
Святосла́в И́горевич Забе́лин — многолетний сопредседатель Совета Социально-экологического Союза, крупнейшего зеленого объединения на территории бывшего СССР, автор многих статей и книг, в том числе, посвященных концепции устойчивого развития. Лауреат премии Голдмана.
Когда и как ты пришел в в экодвижение? Есть ли какие-то отличия между эконовобранцами того времени и современными?
Я пришел в движение, а конкретно в Дружину Биофака МГУ по охране природы, в сентябре 1967 года. Отец, Игорь Михайлович Забелин, физгеограф и писатель, всегда был близок к этой проблематике, у него есть несколько книг, но изданных позже. Всё было очень просто: во время малого практикума к нам зашел парень из Дружины, позвал на выезд по борьбе с браконьерством. Полевая экспедиционная практика у меня уже была, обмундирование тоже. Я поехал – и коготок увяз навсегда.
Тогдашние новобранцы и нынешние – разные миры, разные цели, разные системы ценностей.
Мы вступали в Дружину ловить браконьеров, и никто не думал об известности. Хотя каждые выходные «де факто» реально рисковали своей жизнью: список погибших студентов – не короткий, хотя и не из нашей Дружины.
Мы – пресекали нарушения и преступления по отношению к Природе. Как студенты и аспиранты – мы были нацелены на поиск причин проблем и способов их решения. Программа «Ель» начиналась с задержания нарушителей, но очень быстро перешла (не оставляя оперативной работы) к выявлению недостатков в организации предновогоднего обеспечения граждан ёлками.
Социологический по-подъездный опрос жителей – для 1967-68 годов это было, как мне кажется, недоступно для независящих от власти социологов (если такие водились в СССР). Программа «Выстрел» — 1974 и далее – прямо объявляла своей целью выявление социальных корней браконьерства. По ходу выяснилось, что госинспекторов никто ничему не учит, поэтому они часто (слишком часто) гибнут. Поэтому занялись отработкой на практике приемов задержания (инспекторские учения, не говоря про теоретическую, юридическую и не только подготовку), техникой безопасности оперативной работы и т.п. Изданная книга «Организация работы по борьбе с браконьерством», 1986 – была первой обобщающей такого рода энциклопедией и, боюсь, последней. Охрана живой природы – кроме оперативной работы, включала в себя выявление ценных природных территорий и организацию (в смысле подготовки всей необходимой документации) их государственной охраны в форме ООПТ (особо охраняемых территорий) разного ранга. И всё это – силами студентов и аспирантов в «свободное» от учебы время. Ученые и преподаватели в нашем деле – единичные кураторы Дружин.
Движение Дружин по охране природы осознало себя как общность на первой конференции в сентябре 1972 г. Поскольку времена были «коммунистические», то — видимо, интуитивно, мы не стали создавать руководящие органы. Что оказалось чрезвычайно удобным, т.к. надавить на председателя или даже на всех членов выборного Совета — задача техническая. А вот когда давить не на кого — официальные органы оказывались в состоянии растерянности.
В 1979 годы КГБ разбиралось с доносом о неправильной деятельности Движения и Забелина лично. Побеседовали с лидерами дружин в регионах, меня «обошли», но никакие заметные санкции не последовали. Ну, стал я невыездным даже до Воронежа (на очередную конференцию), потому уехал в Туркмению в заповедник, что вся семья, которая уехала со мной, вспоминает как свои лучшие годы.
Такая структура счастливо совпала с моими психологическими особенностями. Лидерские качества у меня, естественно, есть и в надлежащих количествах, а вот стремление к должностям и погонам — отсутствует напрочь.
Суммируя – мы сознательно заменяли собой государственные органы охраны природы там, где они «пасовали».
И ещё – мы действительно были сетью взаимосвязанных организаций – к 1986 году более 100! И никаких руководителей в Движении – ни единоличных, ни коллективных типа Совета. Конференции выбирали координаторов междружинных программ: успешные координировали по-долгу, неуспешных или отошедших от дружинной работы – заменяли.
А нынешние приходят в экологическое движение – чтобы выходить на акции, чтобы привлечь внимание к беспокоящей их проблеме, а заодно – внимание средств массовой информации к своей персоне. Нынешние – бьют челом Государю и боярам в Белом доме, чтобы снизошли. Позволю себе усомниться, чтобы кто-нибудь из них был бы готов сознательно пострадать за природу, не говоря уж – погибнуть.
Шла Саша по шоссе (песня группы Несчастный случай)
Шла Саша по шоссе с наказом от родных,
С печалями за всех, пока еще живых.
Шла к батюшке царю, к боярам в «белый дом»,
Уставясь на зарю, уже почти бегом.
Я сам ее видал меж Нижним и Торжком,
И даже денег дал на пиво с пирожком.
Не плачь, моя страна, надейся, мой народ,
Я верю, что она когда-нибудь дойдет.
И всполошится царь, и поперхнется власть,
И людям просто в дар земли и денег даст.
Взойдет любви заря и засмеются все,
Нельзя же, чтобы зря шла Саша по шоссе.
Сущий гимн нынешних активистов, по-моему.
Задумываться о чём-то – простите старика – им просто не свойственно. Достаточно публичной на улице под камеры телевидения, а чаще – в интернет-сетях — трансляции лозунгов и мемов, как правило зарубежного происхождения. Безопасно, «круто» и никакой ответственности за результат.
Поэтому и результат нулевой.
Объединяться всерьез – тоже не их стезя. Максимум – ни к чему не обязывающая группа ВКонтакте или Фейсбуке. Индивидуализм пока доминирует.
В чем тебе видится значение институтов гражданского общества для успешного решения экологических проблем? Насколько они востребованы и органичны в российских реалиях?
В разные эпохи – сущностно по-разному.
При советской власти мы были авангардом охраны природы. И это большинством негласно признавалось. А незаметно для самих себя мы были, пожалуй, единственным архипелагом именно гражданского общества, сетью общественных организаций (теперь это называется «объединения волонтеров») – полностью самоуправляемых и независимых как от государственных, так и от политических структур. Терпели нас, вероятно, именно потому, что мы не противопоставляли себя системе (как правозащитники-диссиденты), а подменяли её структуры на провальных участках.
В 1990-ые и примерно по 2006 год – экологическое движение творчески участвовало в самых разных «направлениях государственной деятельности» по охране природы – от участия в создании законодательства до реализации тех же, что и ранее, конкретных мер по охране природы, продолжая подменять. Добавилась протестная активность. На обнажившемся «безрыбье», в смысле компетентных кадров, государственная система в целом соглашалась на сотрудничество. В начале 2000-х, скрипя зубами, госсистема и обслуживающий её персонал признавали экологическое движение как конструктивную, а значит и влиятельную, силу. И даже порой демонстрировали, например, в лице Президента, уважение.
2006-примерно по 2016 – смутное время. Экологическое движение в России распалось на отдельные общественные организации, каждая со своими интересами. Соответственно, госсистема мгновенно перестала это движение воспринимать всерьез, отнеся в категорию не заслуживающих внимание маргиналов. Ярчайшее доказательство – бурный процесс де-экологизации законодательства, начавшийся (проявившийся) именно в 2006 году и по сию пору не остановившийся.
2016 – по настоящее время. Робкая ре-консолидация снизу на базе протестных групп, отстаивающих (пытающихся отстаивать) свои права на более-менее приемлемую окружающую среду. Отношение госструктур снизу доверху – как к назойливым, но трудно-уловимым мухам.
В этот же период, как мне кажется, появилось расслоение экологического движения по признаку достатка участников. Против полигонов и всяческих загрязнений борется, в основном, мало- или скромно-обеспеченное население, а обеспеченная часть сосредоточилась на экологизации своего нескромного быта. К экологизаторам быта власти относятся, как я понимаю, с одобрением – чем-то заняты и не мешают загрязнять и грабить.
Есть ведь страны достаточно успешно решающие свои экологические проблемы (Япония, Сингапур), где не особо сильные общественные экологические организации.
Приведенные примеры – некорректны. Сингапур вообще не страна с территориями дикой природы, а город. Японской культуре понятие ценности дикой природы совершенно не свойственно: подход к природе чисто утилитарный. А тогда – где место для общественных организаций? Модная нынче «экологизация быта» тоже, на мой взгляд, дело не для общественного движения, но для некоторых неправительственных организаций, которые выступают её рупором. Как её внедряли (или не внедряли) в Японии – не знаю.
· В 90-е годы сторонние наблюдатели отмечали, что в постсоветском экологическом движении много людей из науки. Чем тогда был вызван этот «научный призыв»? Кого бы ты особо выделил? Что это дало движению? Происходит ли что-то подобное в наше время?
Никакого особого призыва, как мне кажется, и не было. Повзрослели бывшие дружинники: люди с высшим образованием. Повзрослели и, где могли, возглавили развитие и диверсификацию экологического движения. Другие образованные – эксперты и ученые – к ним присоединились. Специально выделять – некого: на том свете сочтемся славой. В настоящее время, как я вижу, ученые принимают участие в движении по просьбам инициаторов «из народа» или от крупных экоНПО типа ВВФ, Гринпис.
· Как рождался Социально-Экологического Союз (СоЭС)? Были ли какие-то особые принципы или правила, по которым строилась и управлялась эта организация? Что помогло СоЭС стать дееспособной и массовой организацией? Что наоборот мешало и разделяло людей?
СоЭС был «придуман» группой выпускников Движения Дружин по охране природы.
Идея о создании «взрослой» организации на платформе Движения Дружин возникла на первой Встрече выпускников Дружин, которая состоялась в августе 1985 года (инициированная обновленчеством имени М.С.Горбачева) на острове на Волге вблизи берегов Волжско-Камского заповедника. Организатор — Заведующий кафедрой охраны природы и биогеоценологии — ученик В.А. Попова, к.б.н., доцент Юрий Степанович Котов.
Часть команды, которая придумала СоЭС
Решение о создании СоЭС «Об образовании Социально-Экологического Союза» было принято 6 августа 1987 г. (день Хиросимы – так совпало) на территории Северного лесничества Кавказского биосферного заповедника (лесничий – Виктор Салтыков) на 3-ем расширенном рабочем совещании выпускников студенческих Дружин по охране природы (пос.Гузерипль, 3-9 августа 1987 г.). Cпоров о принципах и правилах управления не было и быть не могло – сетевая структура, подобная структуре Движения Дружин по охране природы!
Эмблема МСоЭС
Там в итоговом документе было записано, что «Социально-Экологический Союз представляет собой ассоциацию организаций, объединений и граждан, которые, исходя из собственных убеждений, постоянно участвуют в работе по охране природы, оздоровлению окружающей среды или иной деятельности, направленной на гармонизацию состояния биосферы».
СоЭС де факто – продолжение Движения Дружин. Актив населения СССР воспринял такую структуру «на ура!», поскольку она фундаментально отличалась от структур всех «общественных организаций» СССР.
В 1987-1988 шли многочисленные активные обсуждения создания всесоюзной экологической организации с участием Н.Ф.Реймерса, С.Залыгина, политологов и многих других. Были те, и в их числе уважаемый Николай Федорович Реймерс, которые призывали к созданию «нормальной» пирамиды с денежным мешком (фондом). Был и инициатор «мешка» в форме Экологического фонда, но его ФИО выветрилось из памяти. Пришлось противостоять, продвигая идею сетевой (без президентов, вертикали власти и денежных мешков) организации.
В итоге идея сетевой организации – по сути, повторяющей опыт Движения Дружин по охране природы – победила. Среди лидеров общественного мнения, поддержавших её, был и известный борец за Волгу, главный редактор журнала «Новый мир» Сергей Залыгин.
На тот глобальный исторический момент – если я не ошибаюсь – СоЭС был первой и единственной на Земле международной (потенциально) сетевой общественной экологической организацией.
Управленческий кризис случился однажды – в 2007-2011 годах. Когда я после без малого 20 лет координирования попытался оставить эту позицию молодым – на практике образовалась пустота, которую попытался заполнить Сергей Симак из Самары. При этом он решил перекроить СоЭС в пирамидальную структуру и возглавить её. И не одну структуру, а сразу обе: Международный социально-экологический союз и Российский социально-экологический союз. Но сообщества СоЭСовцев, благополучно взаимопроникающие, оказались здоровыми организмами. Новоявленный «начальник» был с позором, «в связи с утратой доверия», изгнан из РСоЭС, а из МСоЭС поспешно вышел сам. Другие серьезные конфликты не припоминаются.
· Как ты оцениваешь сегодняшнее состояние российского экологического движения? Что нужно сделать, чтобы оно было более сильным и влиятельным?
Начнём с определения движения, данного А.А.Брудным в 1977 году, но актуального (как и весь его доклад) по сию пору.
Движение – это не организация, это не государственная акция, это то, что происходит в обществе, когда определенная часть его членов осознает единство стоящих перед ними задач и начинает что-то делать для их выполнения. При этом выполнение этой задачи превращается в нечто престижное для тех, кто занимается этим, и для других, стоящих вне движения.
Сегодня российского экологического движения, если следовать духу определения – просто нет. Оно возникло на волне перестройки примерно в 1988 году и тихо скончалось в 2006-2007. В годы расцвета оно лидировало в деле развития гражданского общества в России: насколько я знаю, ничего подобного в связи с другими проблематиками так и не возникло. От него остался «ужасный» термин экология, который – как неудачный перевод термина environment — заменил собой и термин окружающая среда, и термин природа. О том, что у нас «плохая экология», и что «экологию надо охранять» знает большинство жителей России, Но – увы – престижным это дело до сих пор не стало.
Что делать? Власть и бизнес уважали экологическое движение тогда и потому, что видели перед собой организованный мощный союз организаций, способных в любую минуту консолидироваться, формализованный в Форум «За природу», созданный в 2001 году (ВВФ, Гринпис, МСоЭС, Союз «За химическую безопасность», Центр экологической политики России, Центр охраны дикой природы, Экоцентр «Дронт»), который и выступил «автором» Экологической доктрины. Это доказали факт сбора более 3 миллионов подписей за проведение «экологического референдума» в 2000 году и стремительное создание Экологической доктрины России в 2001 году, которая была принята за основу Правительством, и с которой Россия поехала в Йоханнесбург на Конференцию ООН «Рио+10».
Возможно ли что-то подобное сегодня – не знаю. Мои призывы остаются «гласом вопиющего в пустыне». Но пока власти и бизнес видят перед собой – вместо движения, консолидированного в кулак, кучку небольших объединений, решающих свои местные (а отнюдь не общероссийские) проблемы – былого влияния не будет.
Мы старания утроим,
Построение устроим,
И пройдем железным строем
Накануне перед боем.
Пусть не кажется порою
Что сражаться будет просто.
Мы отважные герои
Очень маленького роста.
Мы отважные герои
Очень маленького роста.
А враги — гора-горою,
Мимо нас глядят устало,
Они вовсе не герои,
Но огромные, как скалы.
И холодные, как льдины,
Не воюют, а скучают,
Мы бы всех их победили,
Только нас не замечают,
Только нас не замечают,
Из-за разницы в размерах
И за это нас прощают
Очень маленьких, но смелых.
А.Макаревич Мы отважные герои
Как ты относишься к попыткам экологов заняться политикой? Может быть, это и есть способ стать сильнее «маленьким героям»?
Попытки заняться политикой всерьез у нас были в 1993 (собрали около 40 тысяч подписей из необходимых 100 тысяч) и в 2005 (собрали 17 тысяч членов из необходимых 50 тысяч).
В 2005 это была инициатива А.В.Яблокова, которая закончилась превращением проекта «Зеленая Россия» в секцию «Зеленая Россия» партии Яблоко.
Были еще «зеленые партии», но – как я понимаю, все они либо спойлеры для искренних зеленых, либо коммерческие проекты.
На перспективу. Повторять эти попытки бессмысленно, поскольку в меняющемся мире политические партии окончательно превратятся в симулякры, продвигаемые грязными электоральным технологиями.
Даже если представить электоральный успех зеленых, они в ГосДуме будут в таком глубоком меньшинстве, что никакого влияния на происходящее оказывать не будут.
Результат не оправдывает усилий, которые необходимы для его достижения.
· Если посмотреть на другие страны, можем мы где-то найти модели для подражания?
Предполагаю, что нигде. Рад был бы ошибаться, но о влиятельных экологических объединениях национального масштаба в каких-либо странах мне ничего не известно.
· Какие люди, идеи, публикации были особо значимы для тебя? Чтобы ты посоветовал обязательно прочитать молодым активистам?
Значимые люди – кураторы нашей Дружины Вадим Николаевич Тихомиров и Константин Николаевич Благосклонов – давно покинули этот мир.
В.Н.Тихомиров,К.Н.Благосклонов..Встреча с 1 курсом. 1969 год
Безусловно значимым было – с 1989 года – тесное сотрудничество с Алексеем Владимировичем Яблоковым. Посчастливилось как-то соприкоснуться с Никитой Николаевичем Моисеевым.
Значимые – определившие направления моего мышления — книги.
Барри Коммонер «Замыкающийся круг».
Донелла Медоуз, Денниc Медоуз, Йорген Рандерс и Уильям Беренс III «Пределы роста»;
Н.Н.Моисеев «Человек и ноосфера»;
Н.Н.Моисеев «Современный рационализм».
· Узнал, что ты в свое время изучал поведение и биологию муравьев. Можем мы у них чему-то научиться?
Безусловно можем, если захотим. Муравьи – это множество видов разумных существ, многие из которых на практике реализуют сетевую организацию много-миллионных сообществ. 20 миллионов лет устойчивого развития. Соприкосновение с муравьями упрочило меня в убеждении, что будущее – за сетевыми сообществами, а совсем не за иерархиями и толпами, следующими за вождями.
· Извлечем ли мы уроки из текущего кризиса?
Сомневаюсь. Просто потому, что с самого начала его на всех уровнях – от ООН до обывательского мнения — неправильно определили. Пандемия – это всего лишь спичка, которая случайно зажгла наш давно прогнивший дом. Дом и так бы рухнул – вопрос времени. Происходящая разруха мировой социально-экономической системы хорошо описывается в книгах серии «Пределы роста». Разруха есть неизбежное следствие природорасточительной и природоразрушающей экономики, держащейся на ускорении потребления. Интеллектуальные, организационные и все прочие ресурсы человечества – по уму – должны были бы быть сегодня брошены на поиск и реализацию проектов природосберегающих вариантов организации экономики, примеры которых разбросаны по миру. Но по состоянию на сегодня все ресурсы «после-вирусного» человечества будут брошены на реставрацию потребительской индустриальной цивилизации, абсолютно безразличной к экологической проблематике. Greenwash – не более того. Брошены как ветки в костер, но даже согреться не успеем.
Какова тут роль гражданских активистов?
Известные мне гражданские активисты бегут от обсуждения причин происходящего и перспектив грядущего – как чёрт от ладана. Скорее всего, тактика продолжения business us usual возобладает, и никакие прогнозы Римского клуба на поведение активистов не повлияют. Исключения, вроде меня, будут лишь подтверждать правило.
Твои пожелания читателям ЭкоДело.
Попробовать выбрать и испытать другие способы организации жизни и активности, чем обычные в настоящее время. Желательно – существенно другие, новые, а не улучшенные старые.
