Климат переходит границы
Экологическая восстановительная политика ЕС и других развитых стран, включающая «климатические» меры стимулирования экономик, заставляет бизнес предпринимать ответные действия. Перспективы введения пограничного углеродного налога, требования фондовых площадок, инвесторов и поставщиков подталкивают компании к раскрытию выбросов парниковых газов, разработке стратегий сокращения их эмиссии и переходу на ВИЭ.
18 июня на мероприятии, организованном представительством ЕС в России для российского бизнеса, о «зеленых» планах ЕС объявила замгендиректора по климатическим действиям Европейской комиссии Клара де ла Торре.
«Добившись сокращения выбросов парниковых газов на 23% и роста ВВП на 61% в период с 1990 по 2018 год, ЕС на собственном примере показал, что декарбонизация работает и является выгодной»,— заявила она.
Среди намеченных мер — повышение целей снижения выбросов на 2030 год (от –50% до –55% от уровня 1990-го), переход к углеродонейтральности к 2050 году, введение углеродных пограничных корректирующих механизмов для отдельных секторов в 2021-м, новая стратегия адаптации к изменению климата в 2020–2021-х, внедрение новых мер энерго- и ресурсоэффективности, переход на принципы циклической экономики, финансирование программ восстановления экосистем и биоразнообразия, запуск программы экологически устойчивой и низкоуглеродной мобильности, поддержка экологически дружественных и здоровых систем питания «от фермы к вилке», а также секторов и категорий занятых, которые в наибольшей степени могут пострадать от такой трансформации экономики.
Экономисты ОЭСР в июне выпустили отчет, где признают, что «фокус восстановления экономик на борьбе с изменением климата и разрушением природного мира понятен и необходим». Чтобы планы «зеленых» инвестиций в инфраструктуру и технологии оправдались (по оценке ОЭСР, до 2030 года мировой экономике необходимы инвестиции в $7 трлн для достижения целей снижения выбросов парниковых газов и выполнения целей международного развития), нужны политическая поддержка и продвижение соответствующих механизмов, мер и стимулов. Ключевой из них — «цена на углерод», считают эксперты.
Впрочем, как подчеркивают в ОЭСР, для достижения целей устойчивого развития цены на СО2 должны быть стабильны — на фоне пандемии и ограничительных мер на европейском рынке разрешений на выбросы (ЕТС) цены существенно колебались, в то время как, по подсчетам экономистов, цена за тонну СО2 должна стартовать от $60 за тонну, чтобы мировая экономика смогла перейти на путь безуглеродного (net zero) развития, повышаясь до уровня $200 к 2050 году. Для сравнения: до начала пандемии цены на ЕТС были на уровне €28 за тонну, но на фоне экономического спада снизились до €23 за тонну, говорится в отчете ОЭСР.
«При разработке планов восстановления экономики политикам приходится принимать чрезвычайно важные решения в очень сжатые сроки — они будут определять состояние экономик и энергетической инфраструктуры в следующие десятилетия и определять, будет ли у мировой экономики шанс достичь долгосрочных климатических целей»,— говорится в докладе «Устойчивом восстановление» Международного энергетического агентства, вышедшем в середине июня. Он предлагает решать проблему экономического спада и роста безработицы созданием возобновляемых энергетических систем и снижением нагрузки на природную среду.
На фоне множественных кризисов (общества, в том числе здравоохранения, экономики и экологии) восстановительные модели госполитики включают прогрессивное налогообложение, безусловный базовый доход, инвестиции в «умную» инфраструктуру, «углеродные дивиденды» (возвращение части средств углеродного налога населению — через программы поддержки и стимулирования потребления наименее обеспеченных слоев населения), считает и руководитель департамента мировой экономики ВШЭ Игорь Макаров.
Эти меры вызывают поддержку и у представителей бизнеса, которые обязались снижать выбросы парниковых газов или переходить на возобновляемую энергетику, свидетельствуют данные отчета английской организации The Climate Group. Она опросила 100 представителей компаний, поставивших перед собой цели по переходу к климатической нейтральности или на 100% ВИЭ, и 97% респондентов заявили, что долгосрочные климатические планы компаний не меняются, при этом 80% отметили, что смогли реализовывать свои стратегии по снижению выбросов даже во время кризиса.
Эксперты отмечают, что соответствующие стратегии становятся все более актуальными и для российского бизнеса из-за требований международных инвесторов, партнеров, клиентов и фондовых площадок о раскрытии данных о выбросах парниковых газов, а также перспектив введения пограничных углеродных налогов в странах—импортерах российской продукции. «Со стороны российского корпоративного сектора интерес к снижению углеродного следа постепенно увеличивается, но не все компании одинаково «продвинуты». В этом вопросе заинтересованы скорее большие корпорации, которые размещают свои акции за пределами России на международных площадках и испытывают давление со стороны глобальных акционеров»,—заявил в своем выступлении президент «Schneider Electric — Россия/СНГ» и председатель правления Ассоциации европейского бизнеса Йохан Вандерплаетсе на мероприятии, посвященном европейскому «зеленому курсу», организованному представительством ЕС в России.
«Мы очень заинтересованы в участии в публичных консультациях, организованных ЕК, особенно по вопросам введения механизма пограничного углеродного регулирования. Оно должно отталкиваться от углеродного следа конкретной продукции и производителя и основываться на общепризнанной сертификации углеродного следа. Меры по преодолению последствий COVID-19, такие как план «зеленого» восстановления ЕС, могли бы только выиграть от того, что будут сопровождаться либерализацией торговли низкоуглеродными товарами»,— считает глава компании «Русал» Евгений Никитин. Он отметил, что компания «реализует собственную климатическую стратегию, контролирует углеродный след своей продукции и поддерживает декарбонизацию отрасли в целом». Более 90% потребностей компании в электроэнергии покрываются за счет гидроэлектроэнергии. Экологи считают большую гидроэнергетику разрушительной для местных экосистем и биоразнообразия, но в планах компании развитие других видов возобновляемой энергетики, рассказал господин Никитин.
«СИБУР понимает важность общемировой климатической повестки: наша стратегия в области устойчивого развития до 2025 года содержит в себе направление «Снижение климатического воздействия». Мы понимаем внешние риски введения ЕС пограничного углеродного регулирования и участвуем в работе, организованной Минэкономразвития по актуализации законодательства РФ в отношении выбросов парниковых газов, а также прорабатываем направления развития своего продуктового портфеля»,— отмечают в СИБУРе.
Некоторые российские компании (включая ЛУКОЙЛ) уже объявили и о планах достижения углеродонейтральности к 2050 году. В «Газпроме» также говорят о разработке сценариев устойчивого развития компании до 2050 года с учетом низкоуглеродного тренда мировой экономики наряду с программами адаптации производственной деятельности к изменяющимся климатическим условиям. «Российский бизнес реагирует на рынок: понятно, что движение зеленых уже не остановить, а негативные последствия климатических изменений, в том числе проблемы с вечной мерзлотой, становятся все более очевидными — какой смысл идти против тренда? Лучше подготовиться и начать сотрудничать»,— говорит представитель крупной российской металлургической компании.
«ЕС готов взаимодействовать с Россией, чтобы Россия смогла воспользоваться всеми преимуществами инвестиций в климатически нейтральное будущее и гарантировать, что восстановление после пандемии станет возможностью для рывка вперед»,— заявила на мероприятии представительства ЕС и госпожа де ла Торре, отметив новые экономические возможности для России, в том числе ввиду роста спроса на сталь, алюминий и сырье из-за инвестиций в чистые технологии. «Зеленый курс ЕС открывает возможности для наращивания взаимодействия между ЕС и Россией в деле борьбы с глобальными вызовами. Если все будет сделано правильно, это даст уникальные возможности для модернизации экономики и повышения уровня жизни в Евразийском регионе»,— соглашается Йохан Вандерплаетсе.
Примечательно, что некоторые российские компании начали интересоваться вопросом перехода на ВИЭ в рамках выполнения своих климатических обязательств. «Российские компании начинают проявлять интерес как к покупке сертификатов ВИЭ, так и к инвестициям в собственные генерирующие мощности на основе возобновляемой энергетики. Пока в основном об этом задумываются дочерние компании иностранных корпораций. Если несколько лет назад инвестиции в собственные мощности на ВИЭ в России казались фантастикой, то сейчас это становится все более оправданным в том числе с экономической точки зрения»,— говорит Татьяна Ланьшина из РАНХиГС. По ее мнению, тут важнейшую роль играет глобальная повестка устойчивого развития, на которую компании обращают все больше внимания. «Малый и средний бизнес, который платит за сетевую электроэнергию больше всех, имеет еще больше экономических оснований для строительства своих электростанций на ВИЭ. Стоимость электроэнергии 8–9 руб. за 1 кВт•ч для предприятия делает собственную СЭС крайне экономически привлекательной»,— заключает госпожа Ланьшина.
Ангелина Давыдова
Источник: https://www.kommersant.ru/doc/4390582