«НАШ КЛИЕНТ – ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ». КАК ИТАЛЬЯНЕЦ ОСНОВАЛ ПЕРВУЮ В МИРЕ СЛУЖБУ ЭКОРАЗВЕДКИ
Международная Лига Земли – это первая в мире служба разведки, которая занимается экологическими преступлениями. Бывшие агенты спецслужб, военные аналитики успели поработать уже в 28 странах мира и обучают правительства своим методам работы.
Беларуси среди них нет, но информацию об экологических преступлениях готовы принять на любом языке через сайт Wildleaks.org. И да, юридически Международная Лига Земли является общественной организацией.
Экологические преступления – на четвёртом месте в мире после наркотиков, торговли оружием и людьми, но за планету почему-то борются учёные и экоактивисты, рассуждает Андреа Кроста, руководитель Международной Лиги Земли (Earth League International).
Андреа живёт в США, хотя родился в Италии. О нём регулярно пишут на иностранных языках, но на русском нет практически ничего, поэтому мы расспросили основателя организации о её истории и работе.
Международная Лига Земли зародилась примерно 10 лет назад, и всё началось с защиты слонов. Или, может быть, даже раньше: когда один юноша вынужден был потеснить свою любовь к природе, чтобы заработать на жизнь, и долгое время провёл в сфере бизнеса, а потом – технологий и безопасности. Организация Андреа работает над проектами, за которые платят – и пока их не было в Беларуси, хотя экологические преступления есть и здесь.
Мой клиент – планета Земля
С самого детства я очень любил природу и животных. С 5-6 лет и на протяжении всей юности мне очень хотелось работать в сфере защиты животных. Я поступил в Миланский университет, выбрав естественные науки и зоологию, потом начал работать в La Torbiera – это итальянский фонд и прекрасный зоопарк в Альпах, где занимаются исключительно спасением вымирающих видов.
Казалось, что я никогда не оставлю свою страсть, что посвящу ей карьеру. Но иногда жизнь удивляет вас и заставляет двигаться в непредвиденном направлении. Вскоре умерла моя мать, и я должен был начать зарабатывать больше. Это случилось на заре эры онлайн-магазинов (e-commerce).
Бизнес меня интересовал не меньше природы, и в 1998 году я запустил один из самых первых онлайн-магазинов в Италии под названием «Итальянские вещи» (Thing Italy). Это был тот же год, когда появился Google. Дела в нашей компании шли хорошо, я был близок к тому, чтобы стать богачом – но в 2010 году рухнул фондовый рынок Nasdaq в Нью-Йорке, а вместе с этим акции высокотехнологичных компаний. Я потерял всё за одну ночь и ушёл в другую сферу.
Новая работа касалась технологий, которые обычно используются государственными структурами для борьбы с терроризмом, организованной преступностью и наркотрафиком. Я занимался этим много лет и успел поработать в Италии, Европе, США и Африке. В Африке нужно было обеспечивать безопасность для VIP персон. В 2010 году я побывал в Кении, и на это время пришёлся пик уничтожения слонов ради слоновой кости – убивали до 40 000 животных в год.
Тогда, в 2010 году, никто не использовал профессиональную разведку для борьбы с экологической преступностью на глобальном уровне. Но я пришёл именно из этой сферы, и для меня было естественно создать службу разведки, целью которой было защищать планету Земля. Мы решили рассматривать планету как субъекта, клиента.
Таким образом, я ушёл со своей работы и создал новую общественную организацию под названием «Лига защиты слонов» (Elephant Action League). Мы выпустили один фильм с Леонардо Ди Каприо под названием «Игра цвета слоновой кости» (The Ivory Game) на Netflix, после которого люди немного узнали о нас. Это было в 2016 году.
После мы сменили название на «Международная лига Земли» (Earth League International), чтобы оно лучше отражало разнообразие тем, которыми мы занимаемся, ведь это были уже не только слоны. Позднее, в 2019 году, мы выпустили следующий фильм совместно с National Geographics – «Море теней» (Sea shadows), продюсером снова выступил Ди Каприо.
Мы работали в 28 странах
– Но если ваш клиент – Земля, то кто оплачивает работу? Ведь она явно этого не сделает.
Это правда. Но платит же кто-то в больницах за лечение людей, верно? Так и здесь, деньги даст кто-то другой.
Экологическая преступность четвёртая по масштабу после торговли наркотиками, оружием и людьми. Годовой оборот средств можно оценить в 260 миллиардов долларов. Конечно, она включает много направлений: незаконные рубка и заготовка леса, рыбалка и так далее. Экологические преступления совершают очень искусные, хорошо организованные международные группировки, у них есть нелегальные сети сбыта. Борьба с таким требует разносторонних умений.
Но сейчас защитой Земли занимаются учёные, биологи, активисты, и они не смогут сами справиться. Уверен, что планете надо больше специалистов, которые могут заняться профессиональным расследованием экологических преступлений. Мы объединили таких людей: это бывшие сотрудники спецслужб, правоохранительных органов, оперативники под прикрытием, аналитики и криминалисты.
Мы – небольшая международная экологическая организация по защите Земли, из чего, впрочем, не особенно понятно, чем мы занимаемся. Даже на нашем сайте написано маловато – 60% деятельности конфиденциально. Мы ведём её непублично, предоставляя информацию только правоохранительным органам из разных стран мира – тех стран, где государственные органы готовы бороться с экологическими преступлениями.
Мы работаем на всех континентах, всего побывали в 28 странах: торговля рогами носорога в Южной Азии – в Тайланде, Лаосе, Вьетнаме, иногда в Конго; сейчас много работаем в Северной, Центральной и Южной Америке.
Мы работаем со случаями, для которых есть финансирование, потому что являемся общественной организацией и не получаем деньги от правительств. Мы существуем за деньги обычных людей.
– А бизнес?
Получить финансирование от бизнеса тоже можно, но сложно – бизнес стремится обозначить причастность к чему-то милому и приятному. Сбор пластикового мусора на пляжах, спасение животных и их детёнышей – вот подходящие, живописные и понятные образы.
А наша работа выглядит совсем иначе: мы ищем ключевые фигуры в сети сбыта продуктов дикой природы, причём 90% этих фигур родом из Китая. С нашей точки зрения, это очень любопытно, но с точки зрения бизнеса – не особенно.
Наша задача – изучать нелегальные цепочки поставок
Если упростить нашу работу, то мы занимаемся изучением нелегальных цепочек поставок чего угодно: слоновой кости, древесины, ягуаров, тигров – неважно. Мы полностью изучаем путь товара, от точки добычи товара до финального пункта.
Наша команда должна вычислить главных игроков, только самых важных и никого иначе.
Поэтому мы не пользуемся стандартными правовыми механизмами, не занимаемся отдельными браконьерами и преступностью в местных сообществах.
Определив ключевых игроков, мы запускаем работу сотрудников под прикрытием. Они становятся друзьями, работают вместе многие месяцы, а иногда и годы, получая всю возможную информацию: кто эти люди, где живут, кто их семья и дети, куда вкладывают деньги… Мы используем скрытые устройства для записи разговоров, делаем много аудио, видео и фото. Мы собираем материалы в надежде, что однажды правоохранительные и государственные органы решат применить информацию, которую мы собрали.
В целом властям проще разобраться с рядовыми фигурами. Так они упускают одну важную вещь: браконьеры в основном бедняки, они просто хотят заработать. Например, если человеку в Африке предложили пятилетнюю зарплату за убийство одного слона, он, безусловно, согласится.
Не пытайтесь вообразить злобных уголовников, эти люди – бизнесмены
– Как вы думаете, почему экологическая преступность – это очень часто про китайцев?
Одна из причин в их культуре и традиционной медицине: на протяжении сотен лет в Китае использовали слоновую кость, рог носорога, кости тигра, ягуара, акулы, панголинов… То же самое можно было бы сказать про жителей Вьетнама, Лаоса, Камбоджи, но их численность не сравнится с численностью китайцев – 1,4 миллиарда человек. Рынок просто огромен.
Когда они добывают необходимые им природные ресурсы, страны не могут им помешать. На данный момент мы работаем в семи странах Латинской Америки. Я общаюсь с правоохранительными органами, и везде слышу одно и то же: «У нас нет ресурсов и возможностей расследовать эти дела с китайцами. Мы даже не понимаем, что они говорят!» Сейчас китайская мафия – очень большая проблема и в Италии, они умело пользуются своим языком и тем, как налажены их связи на глобальном уровне.
Лично я ничего не имею против Китая, и вам тоже не стоит воображать себе злобных уголовников. Они бизнесмены, у которых множество законных бизнесов: держат супермаркеты и отели, экспортируют и импортируют товары. И в довесок к этому кое-что другое – ведь это очень выгодно.
Приведу вам пример. Сейчас мы много работаем над дело о незаконном обороте частей ягуара, который обитает только в Южной Америке. Китайские сети сбыта закупают клыки и кости. Так вот: например, в Боливии у местного жителя готовы купить один зуб ягуара за 20 долларов. Для местного это большие деньги, полгода работы. После клык попадает к китайскому торговцу, живущему в Боливии, за 400 долларов. А когда торговец привозит клык в Китай, то украшение из этого клыка продают за 3 000 долларов.
Понимаете? То же самое я могу рассказать о слоновой кости в Африке: вы платите 100 долларов африканцу, который убивает слона, а изделие из слоновой кости в Китае стоит 3–4 000 долларов. Сети сбыта построены на коррупции: они дают огромные суммы политикам, правительственным чиновникам, полиции и таможне, чтобы те закрывали глаза на перевозку контейнеров с грузом.
Такие схемы зародились лет 15-20 назад и работают по всему миру, ситуация очень серьёзная. Эти преступники замечательно справляются со своим делом, а вот многие правительства – нет.
Три года назад мы работали с властями Таиланда, когда они искали двух самых крупных торговцев дикими животными во всей Азии. Моя команда вычислила этих людей, а правоохранительные органы должны были арестовать – но нам пришлось помочь с деньгами на бензин для полицейских машин, потому что у них не было. Так и получается, что существует экологическая преступность, но местные органы власти не в состоянии с ней справиться.
– Весь этот нелегальный бизнес – это о бедности?
Нет, думать так – это распространенная ошибка. Любое преступление связано с нищетой, но речь идет также о возможности быстро заработать много денег, не работая.
Люди из Беларуси могут рассказать о преступлениях через WildLeaks
– Что вам известно об экологических преступлениях в нашем регионе – Беларуси, Украине, Литве, Польше, России?
Мы никогда не работали у вас, самое близкое – проблема незаконной вырубки лесов и нелегальных поставок древесины в Румынии. Но у нас есть проект Wildleaks.
Вы знаете Wikileaks? Так вот, ничего общего.
Но принцип тот же: мы создали очень безопасный веб-сайт на основе Tor-технологии, через который люди могут анонимно и безопасно отправлять информацию об экологических преступлениях.
Два года назад мы получили много информации о незаконных лесозаготовках и вырубке лесов китайскими компаниями, особенно в Сибири. Но мы сейчас не ведём работу в России, поэтому мы ничего не можем предпринять по этому делу.
Если завтра мы получим информацию из Беларуси, то будет так же: у нас нет там людей. Единственный шанс для на что-то предпринять – это поделиться информацией с журналистами-расследователями.
Я советую обратить внимание на Wildleaks – это очень мощный инструмент, который лично я бы хотел больше использовать по всей Европе, включая её восточную часть, а также в России. У него здесь высокий потенциал, потому что люди боятся обращаться в полицию, чтобы не навредить себе. Они могли бы передать свою информацию кому-то вовне, за пределы страны, где её предадут огласке другие люди.
– Wildleaks получает сообщения только на английском?
Нет, подходят все языки, включая русский, также приходят сообщения на испанском, вьетнамском, суахили … Вот сообщения о вырубках в России были только на русском языке.
Сначала команда покидает страну, и только потом мы даём информацию властям
– Вы единственный публичный человек в своей команде?
В целом да. На нашем сайте вы можете увидеть мою фотографию и фотографии членов совета директоров. Но вообще все сотрудники конфиденциальны.
– Насколько велика ваша команда?
Нас около десятка человек, новых людей нанимаем по контракту, в зависимости от того, какие контракты у нас есть. Присоединиться к нашей команде очень сложно, нужно пройти проверку биографии, к тому же мы обычно нанимаем людей, которых рекомендуют те, кому мы доверяем. Причина в специфике работы: мы имеем дело с крупными фигурами и получаем много информации не только об экологических преступлениях, но также об отмывании денег, торговле людьми, подделке документов, а иногда и о наркотрафике – и всё это обычно совершают одни и те же люди.
– Как вы обеспечиваете безопасность?
Моя безопасность – это сложный вопрос, люди меня знают. Я живу в Лос-Анджелесе, вдали от остального мира, в доме, который оформлен не на мое имя… Но гораздо важнее люди на местах, мы не раскрываем их даже сотрудникам, имена известны только троим. Ещё мы используем систему зашифрованной связи, специальные приложения, и пересылаем конфиденциальную информацию только там. Для остального используем обычную электронную почту.
Но большинство правительств нам симпатизирует: мы за просто так помогаем им, предоставляя большой объём конфиденциальной информации. Сложнее со странами, где криминальные организации очень близки к правительствам. Например, в Африке это обычное дело. Там работать нужно гораздо осмотрительнее, даже если речь о передаче сведений властям.
Кстати, мы делимся информацией только после того, как наши люди уезжают из страны, собрав достаточно сведений. Мы призраки, мы как шпионы. Никто не может заранее сказать, находимся ли мы в стране, и если да, то сколько лет. И только после отъезда команды начинается моя работа – я должен сказать: «Уважаемое правительство! Интересует ли вас наша информация?»
В некоторые страны я беру компьютер, внутри которого ничего нет
– Бывает ли вам страшно?
Обычно нет.
Сейчас я избегаю нескольких стран, потому что получал угрозы из Танзании. Но в целом мы не ковбои, не импровизируем и не разгуливаем с оружием. Вместо этого мы работаем с информацией и занимаемся управлением рисками. Так что нет, я не боюсь. Но за меня боятся люди вокруг меня и моя семья.
– А что по поводу вашей приватности: например, можете ли вы позволить себе иметь на компьютере личную информацию, фото и другое? С точки зрения безопасности.
Здесь, в США, всё совсем не так [как в Беларуси – прим. ред.], тут можно расслабиться. У меня есть публичный инстаграм, и вообще я очень публичный человек. Но разница в том, что у нас прекрасные отношения с нашим правительством.
Когда мы едем в другие страны, то используем совершенно другие устройства: пустой компьютер, новый телефон. Это особенно важно, когда вы едете в такие страны, как Россия (я никогда там не был) или как Китай. Если однажды я поеду в Беларусь, то уделю этому достаточно внимания, ведь для них ничего не стоит проникнуть в компьютер.
Но снова подчеркну: мы не боремся против правительств как таковых. Мы против преступников и никогда не лезем в политику. Наоборот, если правительства заинтересованы, то именно к ним в конечном итоге попадает информация.
Мы получили признание от очень важной организации
– Как определяете, успешна ли ваша работа?
Думаю, это вопрос о нашем влиянии на положение вещей. Проблема в том, что мы занимаемся не расследованиями, как полиция или журналисты-расследователи: когда ограничены деньги и время, и после надо кого-то арестовать или что-то опубликовать.
Разведка работает иначе, её нельзя просто остановить. А потому мы не можем измерить работу количеством уголовных дел, хотя в прошлом у нас были важные аресты в Таиланде и Мексике. Но их немного, потому что мы работаем с высокопоставленными людьми: иногда целый год уходит только на то, чтобы разобраться, что именно они делают.
Ещё один способ измерить влияние – это то, как мы помогаем другим повышать их компетенции и как передаём свои знания. Мы сейчас работаем минимум с 10 различными правительствами, обучая людей с нуля.
Думаю, это самая сложная часть нашей работы – непонятно, как измерить результат.
– Мне кажется, отсроченный результат – самый простой путь к выгоранию.
Да, бывает такое: стрессы, разочарования… Несколько месяцев назад именно это со мной и случилось. К тому же по сравнению с другими НГО нам очень сложно найти деньги на работу, мы же не Гринпис. Но наше дело очень важное, и мы уверены, что лишь немногие смогли бы делать то же самое.
– Что вам больше всего нравится в вашей деятельности?
Не могу сказать, кто, но в течение последнего полугода мы получили поздравления с успешно проделанной работой от очень важного правительственного агентства. Они сказали, что качество нашей работы не уступает их качеству.
Китайские нелегальные сети сбыта по всему миру, и их недооценивают
Я бы хотел добавить ещё пару вещей. Во-первых, мне очень нравится наш проект Wildleaks, он был разработан специально для стран, где люди не могут свободно разговаривать, для защиты экоактивистов в местах, где они, на мой взгляд, подвергаются чрезвычайно высокому риску. Вы знаете, сколько активистов ежегодно убивают? А знаете, почему? Потому что они слишком много говорят, и для них безопаснее научиться переправлять информацию вовне, в страны, где её можно использовать. В этом им может помочь Wildleaks.
Во-вторых, китайские нелегальные сети сбыта есть по всему миру, и их постоянно недооценивают власти. Да, обычно в стране в курсе о них и о том, что те делают –поглощают Землю живьём, стаскивая к себе домой всё, что пожелают.
Если вы станете ездить по миру и публично обсуждать это с представителями местных властей Америки или Африки, вам никогда ничего не скажут о Китае, потому что побоятся. Китай вкладывает миллионы долларов в инфраструктуру: дороги, отели, больницы… Но приватно вам сообщат, что ясно видят масштабы ущерба в своей стране, а поделать ничего не могут.
Международное сообщество должно найти способ объединить усилия с китайским правительством, потому что в их силах что-то изменить. Ведь китайские власти плохо относятся к преступности.
Для решения этой проблемы нам необходимо работать вместе с Китаем.
Автор: Анна Волынец
Фотограф: Андреа Кроста
