Китай победил Казахстан в споре о воде
Данная статья была изначально опубликована на сайте Eurasianet.org
Астана признает, что не может заставить Китай расходовать меньше воды в верхних течениях. Но, как утверждает новая статья, инициатива «Пояс и путь» может помочь ей сократить собственные потери воды.
Казахстан оставил попытки помешать Китаю расходовать такое большое количество воды в верхнем течении трансграничных рек.
Таков один из выводов недавно опубликованной статьи, в которой китайско-казахстанские водные споры рассматриваются в более широком контексте инициативы «Пояс и путь» (ИПП), дорогостоящего глобального инфраструктурного проекта Китая. С учетом несимметричного распределения сил Китай явно доминирует в двусторонних отношениях.
Из китайской провинции Синьцзян в Казахстан текут две большие реки — Или, питающая крупнейшее в стране озеро Балхаш, и Иртыш, протекающий через основной промышленный регион на севере Казахстана и далее в Сибирь. Китай расходует до половины воды каждой из них, что издавна возмущает казахов, опасающихся, что Балхаш может ожидать та же судьба, которая постигла исчезнувшее Аральское море.
На протяжении десятилетий Казахстану не удавалось ввести обязательные ограничения на забор воды в верхних течениях, а Китай отказывался подписать Конвенцию ООН по трансграничным водам.
Но в последнее время Астана мало говорит об этой проблеме публично, стараясь не рассердить Пекин. Например, в октябре, когда президент Касым-Жомарт Токаев рассказывал о своей обеспокоенности усыханием Балхаша, он старательно избегал упоминаний Китая.
Это, говорят авторы статьи — работающие в Оксфордском университете и Казахском национальном университете имени Аль-Фараби в Алматы — проявление того, что некоторые политологи называют «санкционным дискурсом»: хотя умолчания Токаева могут показаться иррациональными с точки зрения интересов Казахстана, он уходит от эмоционально заряженной темы ради вопросов, которые кажутся ему более важными для двустороннего сотрудничества.
В течение последнего десятилетия, если не больше, и особенно после того, как китайский руководитель Си Цзиньпин объявил в 2013 году о запуске ИПП, казахстанские официальные лица публично высказываются о водных переговорах с Китаем только в позитивном ключе, тем самым соглашаясь с «гидрогегемонией» Китая, утверждают авторы статьи в обзоре исследований и материалов СМИ на казахском, китайском, русском и английском языках: «Казахстан подходит к этим трансграничным переговорам с позиций прагматизма, заранее соглашаясь с тем, что они вряд ли приведут к изменениям в распределении воды, но зато не поставят под угрозу более широкие экономические и политические отношения с Китаем».
Казахстан любит называть себя «пряжкой» «Пояса и пути»; в стране развиваются десятки китайских проектов стоимостью в миллиарды долларов. Китай является крупнейшим торговым партнером Казахстана. Астана даже вписала ИПП в свою собственную государственную программу инфраструктурного развития «Нурлы Жол». Тесные связи с Пекином выгодны и в других отношениях: в этом году, когда известные российские деятели стали угрожать Казахстану, Си прилетел в страну и высказался в поддержку ее территориальной целостности.
В переговорах о воде вовсе не обязательно может быть только один победитель. Обе стороны до некоторой степени заинтересованы в экономном использовании воды трансграничных рек. До пандемии объемы импорта продовольствия в Китай из Казахстана росли. 29 ноября премьер-министры двух стран обсуждали увеличение экспорта казахстанской сельскохозяйственной продукции в Китай.
Транспортная инфраструктура, которую Китай строит в рамках ИПП, могла бы помочь казахстанским фермерам быстрее доставлять на рынок более дорогостоящую скоропортящуюся продукцию, что побудило бы их отказаться от менее ценных и потребляющих много воды культур — например, кормов для скота, — и начать выращивать более ценные фрукты и овощи. Китайские инвестиции в Казахстан «могут повысить производительность и усилить водную безопасность Казахстана, что уменьшит давление на трансграничные водные ресурсы», пишут исследователи.
Кроме того, они установили, что в некоторых местных проявлениях недовольства по поводу использования воды Китаем не учитывается ее нерациональное расходование в самом Казахстане, который отводит воду из обеих рек в протекающие, устаревшие канальные системы. Отсутствие регулирующего законодательства приводит к тому, что загрязнители наносят урон рыбным хозяйствам и фермам. Когда Токаев говорил об усыхании Балхаша, он особо упомянул устаревшую инфраструктуру — а эту проблему, в отличие от вопроса о заборе воды в Китае, казахи могут решить, воспользовавшись китайской помощью.
Однако в конечном счете мы, к сожалению, мало что знаем о водных переговорах. Информации о них, в том числе и касающейся гидрологических данных обеих сторон, появляется очень мало.
«Сохраняющаяся непрозрачность и засекреченный характер как самих переговоров, так и развития инфраструктуры в верхнем течении рек в Синьцзяне по-прежнему ограничивают те выводы, которые можно получить из изучения этой темы», — пишут исследователи из Оксфорда и Университета Аль-Фараби.
Для Пекина это не минус, а плюс с точки зрения его водных связей с соседями. Возможно, то молчание, которым окружена в публичных выступлениях Казахстана тема его экологических потребностей, станет со временем стандартом ИПП.
Дэвид Триллинг
