Что нужно знать казахстанцам перед принятием решения об АЭС. Интервью с физиком-ядерщиком Андреем Ожаровским
Ecostan News предложил Андрею Ожаровскому поговорить о рисках, с которыми будет иметь дело Казахстан, если решит строить АЭС, и международной практике по принятию таких судьбоносных решений. Андрей Ожаровский – физик-ядерщик и эксперт общественной программы “Безопасность радиоактивных отходов”.
Алия Веделих (АВ): Андрей, вы у себя в фейсбуке делитесь жутко любопытными новостями о развитии атомной энергетики в мире. Эти новости в большинстве своём безрадостные: то пошла трещина на французской АЭС, то Япония собирается сливать радиоактивную воду в океан, то проблема с запуском блока на АЭС в Беларуси, то приостановлена рекультивация старого радиоактивного хвостохранилища в Западном Казахстане. Такое впечатление, что к атомной энергетике и особенно к её изъянам сейчас необычно пристальное внимание. Так ли это и если так, то с чем это связано?
Андрей Ожаровский (АО): Уделять внимание атомной энергетике или нет – каждый решает сам. Спасибо за то, что вы освещаете эти вопросы.
Я бы сказал, что все эти новости – в одном ключе. По множеству прогнозов – можно смотреть разные источники: Международное энергетическое агентство, Международное агентство по атомной энергии – существует тенденция к сокращению доли атомной энергетики. Это неоспоримая тенденция, это факт. Атомная энергетика работает “ниже рынка”: строятся новые атомные станции, но другие способы получения электрической и тепловой энергии развиваются намного быстрее.
Есть, как мне кажется – обоснованное, ощущение, что атомная энергетика своё отработала. Да, это технология, которая казалась очень перспективной в 1960-70-е, в эпоху ядерного оптимизма. Тогда многие страны верили в то, что можно, во-первых, сделать приемлемую цену атомного электричества – а этого не произошло! Во-вторых, верили в то, что можно избежать детских болезней, аварий, других инцидентов – но этого тоже не произошло! Страшная радиационная катастрофа на Фукусиме показала, что Чернобыль был не случайностью, а одной из многих десятков аварий с серьёзными последствиями для окружающей среды и здоровья людей.
Есть ещё несколько моментов, к которым нужно отнестись со всей серьёзностью при принятии решения о строительстве АЭС.
Образование радиоактивных отходов – неизбежно. В 60-70-е годы казалось, что – да, они какие-то странные, очень опасные, но их мало – по сравнению, скажем, с огромными хвостохранилищами угольных ТЭЦ… И, наверное, тогда специалистам казалось, что с ними можно справиться. Из сообщений, датированных 1970-80-х годами, можно понять, что тогда верили, что в будущем, в 2000-м году человечество, конечно же, найдёт способы избавиться от радиоактивных отходов. Мы сейчас уже давно пережили 2000-й, такого способа ни в одной стране мира не нашлось. Любая атомная электростанция неизбежно производит радиоактивные отходы.
Один из этих видов отходов – отработавшее ядерное топливо. Есть другие. Газообразные отходы, выходящие из труб, которые торчат над атомными станциями. Понятно, что там ничего не жгут, но и через них в окружающую среду выбрасываются радионуклиды. Есть ещё жидкие радиоактивные отходы – спасибо, что напомнили: сейчас большой шум из-за разлива тритиевой воды на атомной станции в США, из-за планов Японии по сбросу полутора миллионов тонн загрязнённой тритием воды в Тихий океан… С таким, знаете, хамским отношением: ну океан же большой, в нём же всё будет разбавлено…
Попытки “закопать и забыть” твёрдые радиоактивные отходы тоже ни к чему хорошему не приводят. Можно привести примеры десятков протекающих могильников радиоактивных отходов: в подмосковной Электростали, Обнинске, Новосибирске или в Германии – на Ассе-2.
Сейчас глубинное захоронение радиоактивных отходов атомщики считают чем-то перспективным, но, по научным данным, ни одна из геологических структур (гранит, соль, глина) не может удержать опасные радионуклиды на весь тот срок, пока они представляют опасность. Могильники, построенные в 1960-70-х, уже протекают, но атомная промышленность предпочитает это игнорировать и настаивать на глубинном захоронении…
Добавлю ещё про связь мирного атома с военным. Любая страна, на территории которой есть атомные станции, может при желании заняться производством ядерного оружия. Мы видим это на примере Исламской Республики Иран – практически все уверены, что их мирный атом не совсем мирный. А в странах, уже обладающих ядерным оружием, например, в России, “мирная” атомная энергетика субсидируется, в том числе потому, что часть предприятий, обслуживающих АЭС (например, по добыче и обогащению урана), общие как для “мирного”, так и для военного атома.
К тому же атомные станции делают любую страну уязвимой – как для террористов, так и в условиях “обычной” войны. Сейчас идёт вооружённый конфликт в центре Европы и Запорожская АЭС оказалась на линии разграничения, над ней летают снаряды и ракеты. И все, кто наблюдают за этим, ужасаются тому, что случайно или преднамеренно могут быть разрушены реакторы или хранилища радиоактивных отходов. В этом случае загрязнение может быть сравнимое по территории и объёму с Чернобыльской аварией.
Если кто-то интересуется атомной энергетикой и пойдёт в интернет, чтобы удовлетворить своё любопытство, то столкнётся с интересным моментом. Если набрать в поисковике “атомная энергетика”, выйдет огромное количество рекламных материалов. Это очень просто объясняется. Атомная промышленность, понимая тенденцию к сокращению своей роли, налегает на пиар. А эта тенденция – с 1980-х годов: как случился Чернобыль, все стали как-то трезвее смотреть на эту технологию…
Атомная промышленность вкладывает огромные средства в пиар. Существует даже Международное агентство по атомной энергии, МАГАТЭ. Если кто-то думает, что это независимый орган по наблюдению… Это не так. Вторая статья устава МАГАТЭ чётко говорит, что цель агентства – способствовать более скорому и широкому использованию мирного атома во всех странах мира. То есть это такие пропагандисты, но почему-то у них имидж независимых экспертов.
Это ребята, которые придумали, как заболтать Чернобыль. Они придумали такое объяснение как человеческий фактор для объяснения Чернобыльской трагедии. “Человеческий фактор” безусловно существует, но Чернобыль взорвался не из-за этого, а из-за того, что реактор был плохо спроектирован и оказался взрывоопасным. Это, кстати, хорошо раскрыто в сериале HBO “Чернобыль” – если кто-то ещё не посмотрел, рекомендую.
Обычный человек – не хочу никого обидеть словом “обыватель” – тот, у кого нет времени, чтобы изучить вопрос поглубже, может стать жертвой этой рекламы. Он может оказаться как бы перенесённым в 1980-е годы. Тогда казалось, что надо ну чуть-чуть технологию подлатать и всем будет хорошо.
Посмотрите пропагандистские брошюры США. Знаменитая вещь “Слишком дёшево, чтобы считать”, или too cheap to meter. Это не фейк экологов, это действительно то, как 1960-е годы люди смотрели на атомную энергетику. У меня есть эта брошюра. В ней, в числе прочего, написано, что скоро атомная энергетика спасёт дикую природу. Я заинтересовался этим разделом. Там написано, что, вот, понимаете, сельское хозяйство разрушает дикую природу, требует огромные площади для выпаса скота и производства кормов. А вот с атомной энергетикой мы всё спрячем под землю, будем там искусственно освещать – потому что энергия будет слишком дешёвой даже для того, чтобы её считать. Будем подавать туда воду, тоже при помощи атомной энергии. А всю поверхность земли отдадим диким животными и людям, и у нас будет такой рай на земле. Вот это всё абсолютно серьёзно распространялось раньше, и отголоски этого слышны до сих пор.
Были и есть люди, которым хочется верить в светлое будущее, типа “я сам обманываться рад”. Ведь человек вполне может сказать: подождите, но в этом же есть смысл, давайте, наконец, создадим ситуацию, когда ядерная энергия будет слишком дешёвой, чтобы её считать. И вот здесь я попробую вбить первый гвоздик, на который мы можем повесить всё это и оставить уже в прошлом.
Не стала атомная энергетика дешёвой ни в одной стране мира. Доказательства очевидны. Если бы, предположим, хоть в какой-то стране мира атомная энергия стала бы дешёвой, то логично, что эта страна бы отказалась от любых других способов производства электроэнергии. Просто застроила бы всё атомными станциями и жила припеваюче. Правда же? Но этого ни у кого не получилось. Франция пыталась, они уже добились получения 70% всей электроэнергии от АЭС. Но при этом Франция закупает электроэнергию у Германии – по крайней мере, в прошлом году так было. Ядерная страна закупает электроэнергию у безъядерной – забавный факт.
АВ: Какие пиар трюки использует атомная промышленность сейчас? К чему нам нужно относиться настороженно, когда атомщики пытаются нам что-то продать?
АО: Я уже рассказал, как у атомщиков уже не получилось с “экономикой”. Сейчас у них последняя попытка зацепиться. Как атомщики это делают? Во-первых, они говорят, что придумали что-то новое. Сейчас у них флагманский пиар проект: раньше мы ошибались – строили большие атомные станции, большие атомные станции – это плохо, надо строить маленькие. Они преподносят маленькие модульные реакторы (small modular reactors, SMR) как спасение мировой атомной индустрии и всего человечества. Но это чистая обманочка.
Аварии не исключены ни на больших реакторах, ни на маленьких. Да, размер аварий на маленьких реакторах будет меньшим. Но чтобы производить сравнимое с большой АЭС количество электроэнергии, нужно строить сотни маленьких реакторов. Возникает большой вопрос: за чем проще следить – за одним большим реактором или за сотней маленьких? Не окажется ли один из 100 условных смотрителей маленького реактора менее подготовленным, чем один условный оператор большого реактора?
Риска аварий на маленьких реакторах исключить нельзя. К тому же, они неизбежно будут производить радиоактивные отходы, потому что не бывает деления ядер урана без образования радиоактивных отходов и всех известных по Чернобылю цезия, стронция, йода и других двухсот различных радионуклидов. Йоду-129 с длительным периодом полураспада (15,7 млн лет), абсолютно всё равно – в большом реакторе он образовался или в маленьком. Он в любом случае будет искусственным реакторным изотопом, который будет создавать проблемы, болтаясь в окружающей среде десятки миллионов лет.
Очень важно смотреть на эти риски трезво. Есть игроки в атомной промышленности, которые это признали и сказали: всё, мы уходим. К примеру, уважаемая межнациональная корпорация Siemens. Около 10 лет назад Siemens заявила, что они сбрасывают ядерный бизнес как неприбыльный и уходят из этого сектора. Я помню, как Путин, встречаясь с главой Siemens, отругал этого солидного немецкого бизнесмена как какого-то мальчишку: мол, я-то – Путин лучше знаю, что ядерная энергетика это здорово, а вы вот отказываетесь, зря-зря…
АВ: Андрей, расскажите об опыте Росатома в Беларуси. Что там пошло не так?
АО: Да, я как раз плавно перехожу к соседям Казахстана, к проблемам моей страны. Один из мировых игроков на “атомном поле” – российская государственная корпорация Росатом. Она такой дракон с несколькими головами. Это одновременно и федеральный орган исполнительной власти в области использования ядерной энергии, и хозяйствующий субъект. Подразделение Ростатома, концерн Росэнергоатом владеет атомными электростанциями, на коммерческой основе производит электрическую энергию, продаёт её промышленности и населению. Третья голова – самая важная, это поддержание ядерного оружия: атомные подводные лодки, фантастические ядерные взрывные устройства… “Фантастические” в том смысле, что фантастически разрушительной мощности, это оружие варварское, неизбирательного действия, которое по какой-то причине не запрещено пока. Вот это всё один и тот же Росатом. И поэтому он имеет неоспоримые преимущества в лоббировании государственных инвестиций под себя. Например, Росатом убедил выдать государственный экспортный кредит для строительства АЭС в Беларуси.
Пусть наши читатели погуглят “Белорусская АЭС”. Это – совершенно провальный проект Росатома. При строительстве один из корпусов реактора уронили с четырёхметровой высоты, другой корпус реактора, который привезли на замену, по дороге ударился о железнодорожный столб. Потом всё это собрали, запустили. У первого энергоблока, который сейчас действует, невообразимо длительные простои и ремонты. По данным МАГАТЭ, в 2022 году лишь 45,8% времени этот энергоблок работоспособен. А обещали 95%. Задержка по вводу в эксплуатацию второго блока – уже около пяти лет. То есть Росатом не смог вовремя построить. И это всё же мелочи по сравнению с главными проблемами – образованием радиоактивных отходов и риском аварий и катастроф.
Росатом может выключить экономический рычаг. Если бы была честная конкуренция, если бы в России все производители электроэнергии были на одном уровне государственной поддержки, то конечно же доля атомной энергетики постепенно снижалась и пришла, может быть, к 1-2%. Сколько им нужно было бы для поддержания ядерного оружия, столько бы и оставалось.
АВ: Вы наверняка следите за тем, как в Казахстане выводят из эксплуатации промышленный атомный реактор в Актау. Какие уроки нам надо извлечь из этого опыта?
АО: Для Казахстана важно понять следующее. Во-первых, при эксплуатации реактора БН-350 в Актау не происходило тяжёлых радиационных аварий, но радиоактивные отходы там остались. Следующие несколько десятков тысяч лет людям, живущим на территории Казахстана, придётся что-то делать с этими отходами. Помню, их пытались перевозить, хотели к Семею подтащить, что-то ещё. Но это всё дорого.
Смотрите, как всё интересно получается. Предыдущее, советское поколение казахстанцев использовало блага атомной энергетики, напроизводили радиоактивных отходов. А современное поколение вынуждено тратить ресурсы на реактор, который уже давно не работает – разобран, не без международной помощи, конечно, но – тем не менее, справились в этим… И жить с риском того, что при хранении этих отходов могут происходить аварии.
АВ: Давайте поговорим о хранении радиоактивных отходов. Насколько безопасны такие хвостохранилища?
АО: В России я обследовал несколько протекающих хранилищ радиоактивных отходов. Ближайшее ко мне – город Электросталь, где производят ядерное топливо для атомных электростанций. Загрязнение в Электростали – сильнейшее, от 20 до 100 микрозиверт в час, то есть от 2 тысяч до 10 тысяч микрорентген в час. Я понимаю, что читатели скорее всего не в курсе, какие там цифры бывают. Для сравнения – таких доз сейчас невозможно увидеть даже в Чернобыле, если только не залезать совсем близко к реактору.
В Электростали такие пятна загрязнения в лесу, где когда-то были участки разгрузки урановой руды. Есть ручеёк, который вытекает с территории предприятия в направлении деревни Субботино – там по берегам, где откладывались радионуклиды, до 20 микрозиверт в час. Я это сам зафиксировал, своими приборами, можете посмотреть у меня на ютюбе. Местные власти в курсе, но говорят: ну, так это в лесу…
Переходим к ещё одному манипулятивному приёму, к которому должны быть готовы казахстанцы. Общеизвестно, что радиация – незаметна. Если у людей нет дозиметра, они не увидят повышенный фон. Происходит множество манипуляций, основанных на этом: не видно – ну и не страшно, ну и ладно.
АВ: Есть ли исследования о заболеваемости жителей, проживающих по соседству с АЭС?
АО: Можно посмотреть эпидемиологические исследования по газообразным выбросам. Насколько опасны газообразные выбросы, которые выходят через обычные вентиляционные трубы АЭС? Смотрим немецкое исследование KIKK об онкологических заболеваниях у детей, проживающих в 5 км и более от атомных станций. У юных жителей, проживающих в радиусе до 5 км, фиксировалось статически значимое превышение по лейкемии – более чем в два раза! И это при безаварийной работе АЭС.
В тех странах, где такие исследования, во-первых, проводят и, во-вторых, не скрывают, там идея отказа от ядерной энергетики не выглядит как что-то странное. Поэтому в Германии от атомной энергетики и отказались: они чётко понимали, какие есть проблемы с рутинными выбросами опасных радионуклидов, какие – со старыми протекающими хранилищами радиоактивных отходов.
Например, скандал с хвостохранилищем в соляной шахте Ассе-2. Там в конце 1970-х выбрали глубокую соляную шахту, до 750 м глубиной, сложили туда бочки с радиоактивными отходами – и сделали логическую ошибку. Проектировщики решили, что раз это соль древнего моря, которая покрывала всю Европу сотни тысяч лет назад и до сих пор не растворилась, она никогда не растворится. Ерунда, конечно. Все соседние соляные куполы уже давно были смыты в океан, размыты реками и ручьями. То же самое произошло и в Ассе-2: один из ручейков изменил своё течение и залил эту шахту. Сейчас Германия тратит огромные деньги, чтобы раскопать это аварийное подземное хранилище радиоактивных отходов. То есть и под землю отходы не спрячешь.
Попытка исследовать заболеваемость в регионах с АЭС в России, наткнулась на такую загвоздку. В медицинской статистике отсутствует параметр удалённости того или иного ребёнка с лейкемией от действующей АЭС. То же самое было в советской статистике. Искал не я, искал покойный ныне Алексей Владимирович Яблоков, посмотрите его книги: у него хорошие работы по последствиям Чернобыльской аварии. Что касается новых исследований. Мы снова наткнулись на то, что нет статистики по заболеваемости в регионах с АЭС.
В России всегда можно сказать: ну, тут у вас Росатом, наверное, Росатом статистику подчищает. А что, если скажу вам, что на мировом уровне есть абсолютно скандальное соглашение между МАГАТЭ и Всемирной организацией здравоохранения 1959 года. В нём говорит, что ни одна из организаций не может публиковать данные, касающиеся обеих организаций, без согласия другой. На упрощённом языке это значит, что врачи не могут публиковать медицинскую статистику о заболеваниях рядом с атомными станциями без согласия атомщиков. И в наших исследованиях мы натыкаемся ровно на эту проблему. Если не публиковать статистику, не проводить исследований, то не вскрывается вредное влияние объектов атомной энергетики, работающих в безаварийном режиме.
АВ: Есть всё же плюсы от развития атомной энергетики для экономики страны?
АО: Нет, и могу продемонстрировать на примере России. Почему я считаю, что атомная энергетика вредна для моей страны? Первое, это экономика. Атомная электроэнергия дороже, чем любая другая. Вложения в атомную энергетику “воруют” деньги у вложений, например, в возобновляемую энергетику. Доллар или рубль можно потратить только один раз. Или государство открывает двери и инвестирует в АЭС, или в возобновляемую энергетику. Одновременно в то и другое как-то не получается.
Второе, это радиоактивные отходы. Я участвую в общественной программе, которая называется “Безопасность радиоактивных отходов”. Мы пришли к выводу, что такой безопасности быть не может и что наше название должно быть “Без РАО”. То есть нужно, чтобы человечество научилось производить электроэнергию без радиоактивных отходов. На основании многих исследований могу сказать, что ни в одной стране мира не решена проблема радиоактивных отходов. Существует множество проблемных, протекающих, загрязняющих окружающую среду хранилищ и могильников и существует обоснованная критика идеи «закопать и забыть».
Финляндия начала строить у себя глубинные захоронения. Может и сработает, но не дольше, чем на ближайшую сотню или тысячу лет. Через 100 лет неглубокие могильники начнут протекать, а через 1000 – и очень глубокие. При протечке глубинных захоронений будущим поколениям будет намного сложнее извлекать эти опасные отходы из-под земли. Сейчас политикам, конечно, удобно предлагать захоронение как решение проблемы, но это не решение, это только отсрочка.
Третье, это, хоть и с малой вероятностью, но всё же – возможность разрушительных радиационных аварий и катастроф.
Четвёртое, развитие атомной энергетики безусловно ведёт к распространению технологий немирного атома. Мы не понимаем, какая будет тенденция, если сейчас все страны, в которых есть АЭС, вдруг захотят получить ядерное оружие. Для Южной Кореи, для Японии это – раз и всё. У них уже есть сырьё, то самое отработавшее ядерное топливо, из которого можно извлекать плутоний. Если история так повернётся, что они захотят сделать атомную бомбу, они её сделают. И если в Японии и Южной Корее велика вероятность, что гражданское общество не даст своим правительствам это провернуть, то посмотрите на Индию и Пакистан. Они быстро получили ядерное оружие – в обход МАГАТЭ, международного режима. Посмотрите, как сейчас Исламская республика Иран уже топчется на пороге испытания ядерного оружия.
От расползания мирного атома множество стран получили доступ к ядерным технологиям, включая Аргентину и Бразилию. Ещё один пример – Южно-Африканская Республика: создали свою ядерную бомбу, потом от неё отказались, но технологии-то у них остались. В течение месяцев ЮАР может возобновить производство ядерного оружия – никаких серьёзных барьеров у неё нет. Понастроив атомные станции, Советский Союз со своей части мира, США со своей сконструировали опасный мир, который может дать ядерное оружие в руки нестабильных и агрессивных режимов… Я ни на кого не намекаю, я с вами из России говорю – догадайтесь сами, кто у нас тут с ядерной бомбой-то…
АВ: Есть ли альтернативы? Понятно, что возобновляемые источники энергии являются более экологичным решением. Но могут ли они заменить уголь, нефть и атом?
АО: Казахстан как раз пример тому, что могут. Сколько там у вас в Алматинской области уже сотен мегаватт понастроено? На сколько гигаватт можно поставить ветряков в Джунгарских воротах? Да, я понимаю, что это далеко от промышленных районов… Но это уникальное место. Как говорят исследования, только Джунгарские ворота могут многократно покрыть электроэнергетические потребности Казахстана, какими бы высокими ни были темпы роста. А они в конечном итоге не будут слишком высокими, так как энергоэффективность и энергосбережение тоже увеличивается.
Я не исследовал предметно Казахстан и не могу сказать, что нужно сделать в этом году, а что через пять. Я уверен, что вам нужно продолжать использовать энергию солнца и ветра. И таким образом снижать зависимость и от угля, и от урана.
Сейчас роль Казахстана в мировой ядерной энергетике очень простая – это сырьевая страна. Не знаю, насколько хорошо это происходит у вас. Но вот в России мне удалось обследовать добычу урана в регионе, граничащем с Казахстаном. Месторождение Долматовское в Курганской области. Посмотрите, как там всё выжжено радиацией. Так происходит добыча подземным выщелачиванием, которое атомщики почему-то считают самым экологичным способом. Это когда кислота закачивается под землю, уран переводится в растворимое состояние, под землёй оказываются озёра радиоактивных отходов и то, что они выкачивают на поверхность, разливается и создаёт участки серьёзного радиоактивного загрязнения. И такое загрязнение – почти у каждой из всей сотни скважин месторождения Долматовское.
Я сильно удивлюсь, если в Казахстане добыча идёт каким-то другим, волшебным способом. Не забывайте: атомщики – это ребята, которые врут. В Курганской области мы столкнулись с тем, что на общественных слушаниях они говорили: это же наше сырьё, да – мы растворяем уран, выкачиваем из-под земли, но мы не можем его разливать, потому что это же деньги, а кто деньгами разбрасывается. И на полном серьёзе они пытались людей убеждать, что у них всё хорошо, проводили экскурсии на такие участки, которые можно показывать людям. Ну, а мы зашли на другие участки. Мы посмотрели, как на самом деле добывается уран из-под земли, и оказалось, что это страшное дело. Я конечно надеюсь, что Казахстану за уран хорошо платят и компании за собой подчищают.
В России, к сожалению, не так. На скважинах, где добыча закончена, остаются пятна радиоактивного загрязнения, остаются фонтанирующие скважины. Это тот же самый метод, разработанный в советские времена: разбавленные кислоты с присадками закачиваем под землю, выкачиваем урановый раствор.
На мой взгляд, сейчас добыча урана – это та игра, которая не стоит свеч. После Фукусимы здесь тоже наметилась тенденция – повышения спроса на урановое сырьё не предвидится. Это снижает нагрузку на недра. В Курганской области-то уж точно, насчёт Казахстана – не знаю, будет ли у вас снижаться добыча урана.
Уже нет такого ажиотажа. До Фукусимы я точно помню, что он был. Я участвовал в антиядерном движении с 1990-х годов, когда только экологи говорили, что скоро будет новая авария, и над ними все смеялись, атомщики клеймили нас алармистами и невеждами, убеждали, что атомная энергетика изменилась и стала безопасной. После 2011 года пошли прогнозы, что потребность в урановом сырье будет снижаться и производство атомной электроэнергии будет сокращаться. Поэтому Казахстану надо думать, в чём стратегия: добыть имеющийся в недрах уран или отнестись к этому взвешенно и предвосхитить все возможные проблемы.
Я не вижу никаких весомых аргументов, кроме как политических, почему Казахстан должен строить АЭС. Но даже, если рассказать политически, Росатом у вас не самый активный застройщик. Если посмотреть на Кыргызстан и Узбекистан – там Росатом хочет провернуть тот же трюк, как в Беларуси: давайте мы что-нибудь у вас построим, и вы будете от нас зависеть.
Вам нужно внимательно изучить опыт Росатома в Беларуси: он там построил АЭС и сколько сейчас с ней проблем, сколько скандалов… Заново наступать на те же грабли не стоит. Надо сказать «спасибо» белорусам, спасибо Росатому, что построили там образцово кривенькую АЭС с отвратительными результатами выработки электроэнергии, которая ещё раз доказывает, что не надо с этой технологией связываться.
Чтобы быть объективным, необходимо сказать, что примерно такой же скандал был у французов с АЭС в Финляндии. Наконец-то они построили третий блок на АЭС Олкилуото и он примерно такой же провальный, как росатомовская АЭС в Беларуси. То есть я не хочу сказать, что Росатом – худший или лучший из поставщиков атомных технологий. Атомные технологии плохие сами по себе. Не важно, кто строит атомную станцию: американцы, корейцы, китайцы или российская государственная корпорация.
АВ: Спасибо, Андрей. Очень отрезвляющий обзор. Такая перспектива для будущего нашей страны, наверняка, ужаснёт многих казахстанцев. Сейчас наши атомные лоббисты планируют провести общественные слушания по вопросу строительства АЭС. В небольшом селе, в котором проживает всего 1700 человек, чтобы, видимо, обосновать выбор места для строительства, ссылаясь только на мнение этой небольшой группы людей. Вам эта ситуация ничего не напоминает? Это трюк из международной практики атомщиков?
АО: Есть такой универсальный метод, который называется покупка голосов. Я ничего не знаю про тот регион, где собираются проводить общественные слушаниям и ставить АЭС в Казахстане. Но если он депрессивный, то это как раз к нему применимо. Обычно в удалённых депрессивных регионах атомщики действуют именно так. Я наблюдал за тем, как они пришли на север Якутии, в посёлок Усть-Куйга, в котором проживает около 700 жителей, и сказали: вот у вас тут будут, ну, Нью-Васюки, мы вам построим маленькую АЭС – там речь шла о снабжении электроэнергией ближайших золотых приисков, и у вас тут будет всё процветать. Посёлок – умирающий, люди бы согласились на что угодно. Поэтому и здесь не удивительно, что атомщики пользуются бедностью местного населения, пользуются неравномерностью развития в отдельных странах. Такой трюк, действительно, есть.
Но мне кажется, что в случае с Казахстаном такой трюк не должен пройти. Орхусская конвенция – она о праве на участие в принятии решений, а не только в обсуждении, не только о получении информации. Поскольку решение о строительстве АЭС, тем более первой в стране, – судьбоносное, оно определит вектор развития страны на столетия вперёд – решать должны не только жители того посёлка, но и, наверное, жители всей страны.
Хороший пример подобного из мировой практики – Литва. Японская компания Hitachi, которая после Фукусимы оказалась у разбитого корыта – никто уже не хотел покупать у них реакторы, так как один из реакторов Фукусимы был построен при содействии Hitachi. Но у них оставалась разработка, которую им нужно было куда-то приткнуть. Они нашли “слабое звено” – Литву, в которой они и собрались построить АЭС и даже 20% бюджета планировали обеспечить за счёт Японии. Там была серьёзная кампания, которая продвигала мысль о том, что благодаря новой АЭС Литва сможет отказаться от поставок газа из России, что электроэнергия будет дешевле – что, как мы уже знаем, было обманом.
Вначале были попытки решить этот вопрос кулуарно, на уровне правительств. Но потом, в результате общественного давления литовские власти вынесли этот вопрос на общенациональный референдум. Потому что, если что-то пойдёт не так, будет страдать население страны, а не только лица, принимающие решения, и атомщики. Будут страдать, прежде всего, фермеры и сельчане, живущие вокруг – посмотрите на Чернобыль и на Фукусиму. Поэтому в литовской ситуации было вполне логично спросить всех. Смысл референдума не в том, чтобы спросить тех, кто ничего не понимает в атомной энергетике. А в том, чтобы создать площадку для обсуждения разных взглядов: как представителей атомной промышленности, так и участников антиядерного движения.
Так и произошло в Литве. Я не знаю, что именно стало там переломным моментом. Референдум состоялся в 2012 году, пришло больше 50% избирателей, что по закону сделало референдум состоявшимся. То есть люди заинтересовались, пришли на участки и большинство из них проголосовали против. С большим преимуществом: около 65% против и около 35% за. То есть общенациональный референдум решил судьбу ядерной энергетики в Литве.
Я не уверен, что все в любой стране всегда проголосуют против. Могу допустить, что в случае массированной проядерной пропаганды, в случае отсутствия равноправности и состязательности в обсуждениях этого вопроса может быть принято и другое решение. Но, по крайней мере, вынесение вопроса на общенациональный референдум – это справедливо. Важно, чтобы этот вопрос с последствиями в тысячу лет решала не какая-то группа экспертов – эксперт обычно от кого-то зависит, он представляет или одну, или другую сторону. Не правительство – правительство сегодня одно, завтра другое. Не президент – президенты в нормальных странах сменяются же. А именно население. Поскольку это принципиальный вопрос. Общенациональный референдум в этом смысле очень хороший подход. Ведь Казахстан же хочет использовать лучшие практики? Хочет! Какая лучшая практика участия общественности в принятии больших экологически значимых решений? Общенациональный референдум!
Если же проводить только опрос среди жителей посёлка, пообещав им рабочие места, новые дороги, спортивный стадион и школу, то “за” будет 98%. И это понятно. Но если придерживаться лучших мировых практик, то нужно проводить референдум.
АВ: Есть ещё примеры вынесения вопроса о строительстве АЭС на референдум?
АО: Общенациональный референдум по АЭС был не только в Литве.
Если делать исторический экскурс, то самый первый знаменитый австрийский референдум прошёл в 1978 году. На тот момент АЭС уже была построена, но с усилением ядерной критики вопрос о введении станции в работу вынесли на референдум. По результатам референдума её так и не включили.
В 1987 году в Италии был проведён референдум, когда там уже работали три АЭС: два маленьких реактора и одна крупная станция. И население проголосовало за закрытие. В 2000-х атомщики попытались переломить всё через новый референдум, чтобы вернуть Италию в ядерное русло… Ничего вам это не напоминает? Такая казахстанская история… В 2011 году был проведён ещё один референдум и итальянцы снова отказались. Там была хорошо проведена антиядерная кампания, туристический сектор был особенно против. Потому что понимал, что если будет загрязнение, то размеры Аппенинского полуострова померкнут на фоне радиуса разлёта радионуклидов, в особенности от современных АЭС.
АВ: О чём на этом этапе обсуждения вопроса строительства АЭС важнее всего говорить с населением?
АО: Наряду с тем, чтобы разъяснять риски АЭС, нужно ещё говорить и о том, что у атомной промышленности есть свои корпоративные интересы, которые противоречат интересам остальной части населения. Надо показывать настоящее лицо атомной энергетики. Надо разъяснять манипулятивные технологии: они сейчас подвигают малые АЭС, потому что у них не получилось с крупными, а когда не получится с малыми, через 20 лет, когда все забудут про неудачу с крупными, они будут продвигать суперкрупные. Они будут продолжать ходить кругами – за этим нет никакого большого смысла, кроме забалтывания проблемы и стремления убедить людей в том, что “наконец пришло время” рассматривать ядерный путь развития.
Главный вопрос – а что выключилось Солнце и остановился ветер? Разве нет сценария развития Казахстана с опорой на возобновляемые источники энергии? Конечно, есть! И нужно показывать людям эту альтернативу. Объяснять, что распределённая бестопливная энергетика, основанная, в первую очередь, на энергии Солнца и ветра является сейчас международно испытанной, занимает значительное место во многих странах, где доходит до 20-30%. В Дании вообще планы достичь больше 100%, то есть ещё и экспортировать энергию ветра.
А что мешает Казахстану пойти по этому пути? Есть огромные пространства, степи для солнечных электростанций просто замечательны. Это ещё будет и навес, под которым возможно сельское хозяйство – это новая тенденция, которой не было ещё 10 лет назад. Когда у фермера идёт производство одновременно и электроэнергии, и сельскохозяйственной продукции. В этом случае площади не изымаются из сельскохозяйственного оборота, а наоборот становятся доступными. Это как раз актуально для жарких засушливых регионов.
АВ: Какова вероятность того, что затея с АЭС в Казахстане – это проект Росатома?
АО: В Казахстане я вижу довольно странную игру со стороны атомщиков. Я не исключаю варианта, что все разговоры о том, что будут рассмотрены китайские, корейские и все остальные предложения, – дымовая завеса, чтобы протолкнуть именно российский проект. После позора в Беларуси, они скорее всего ищут где бы ещё построить. Ведь Росатом попал под санкции. Пока только в Великобритании, но и другие страны стали очень криво смотреть на российскую госкорпорацию – после того, как они соучаствовали в захвате Запорожской АЭС.
Где в такой ситуации Росатому строить атомные станции? Где их ещё принимают? Поэтому Росатом развернулся на ваш регион: Узбекистан, Кыргызстан и Казахстан. Как мы уже разобрались, Росатому экономическая составляющая не так уж важна – в случае с Беларусью Российское государство дало кредит, покрывающий 90% расходов на возведение АЭС. Им нужно, чтобы всё таким образом крутилось-вертелось, шли какие-то финансовые потоки.
Во многих странах отказываются от услуг Росатома – Вьетнам, Иордания, Финляндия. В Турции – гигантский скандал. Наверное, многие знают, что Россия строит атомную станцию в Турции, но мало кто знает, на каких условиях. А условия там такие, что после того, как экономическая провальность проекта стала очевидной, Турция отказалась от финансирования. Поэтому Росатом строит на свой страх и риск, это называется Build-Own-Operate. То есть Россия, щедрая душа, строит АЭС за свои деньги на турецкой территории – Турция выделила кусочек земли возле снесённой деревеньки Аккую. Сказала: вы можете строить, но Турция не участвует финансово, Турция занимается регулированием, а всё, что вы построите, будет производить электроэнергию на ваш страх и риск: захотим – будем покупать, не захотим – не будем. В соглашении между Турцией и Россией, кстати, указана цена электроэнергии – около 12 американских центов за один киловатт-час произведённой электроэнергии. Возьмите калькулятор и сравните это с вашими ценами. В самой Турции сейчас один киловатт-час солнечной электроэнергии – 3-4 цента.
Интервью проведено 20 марта 2023 года
Беседовала Алия Веделих (Ecostan News) специально для Антиядерной кампании Экофорума Казахстана
Источник: https://ecostan.rocks/nuclearfreeqaz/
