В. БОГАТЫРЕВ: ПОТЕЧЕТ ЛИ ВОДА ПОД КАМЕНЬ? КАК ЧЕСТНО ПОДЕЛИТЬ ЦЕНТРАЗИЙСКУЮ ВОДУ

Центральная Азия давно перестала быть единым регионом. Этот вывод лучше всего подтверждается, когда мы видим, как решаются странами водные проблемы.

Общая водная система – это естественный регионообразующий фактор в Центральной Азии. Ледники в горах и стоки вод формируют как бы его центр и секторы, расходящиеся в разные стороны света от водоразделов: на восток – в Китай, на юг – в Афганистан, и наиболее широкое направление – на север и северо-запад, где расположены Узбекистан, Казахстан и Туркмения. Таким же естественным образом Таджикистан и Кыргызская Республика являются двумя основными водоформирующими странами для региона. Кроме того, часть водных ресурсов региона формируется в Китае, поступая затем в Восточный Казахстан.

С каждым новым десятилетием проблема водообеспечения в Центральной Азии становится все более и более острой. Правильнее сказать, что это целый комплекс проблем. Среди них — нехватка воды для сельскохозяйственных нужд, дефицит питьевой воды, водно-экологические проблемы, социальные проблемы, связанные с отведением под водохранилища обжитых территорий, и другие.

Сток воды становится все более дефицитным товаром. До 60-х годов прошлого века Амударья приносила в Арал 63-65 кубических километров воды. Однако туркменский и узбекский хлопок сыграли свою роль – объемы потребления воды на полив увеличились настолько, что если в 1960 году объем Арала составлял 1145 кубических километров, то на 2004 год он уменьшился до 140 кубокилометров — то есть в десять раз.

В процессе реализации находится разработанный американскими специалистами проект обводнения северных районов Афганистана путем забора вод Амударьи. Полная реализация этого проекта приведет к существенному дальнейшему понижению уровня воды в этой крупнейшей центрально-азиатской водной артерии и серьезно затронет хозяйственные интересы прибрежных государств, в первую очередь — Туркмении и Узбекистана.

Кстати, непонятно, по каким причинам Кыргызская Республика не принимает участия в решении вопросов использования вод Амударьи. По расчетам специалистов, на долю этой страны приходится не менее 3 процентов стока этой реки.

Из-за ограниченности водных ресурсов с середины 80-х годов прошлого века ежегодно сокращается водопотребление на душу населения. Наиболее острая ситуация – в Туркмении. При постоянном водозаборе из источников орошения 25-26 млрд. кубических метров в год, с 1996 г. по 2000 г. водопотребление снизилось на 19 процентов и составило 3246 кубических метров. При сложившихся темпах прироста населения и отсутствии возможности увеличить объем использования пресных поверхностных вод к 2010 г. этот показатель может снизиться еще в 1,5 раза — до 2134 кубических метров.

Другая проблема – затопление пахотных и пастбищных земель. При постройке в 1948 г. Фархадского водохранилища в Северном Таджикистане было перенесено на новые места около десятка кишлаков, а при строительстве в 1956 г. Кайраккумского водохранилища было затоплено около двух десятков селений. Такая же ситуация сложилась и при возведении Нурекской ГЭС. А строительство Рогунской ГЭС предусматривает затопление более чем 40 кишлаков. С этим проектом исследователи связывают не только рост социальной напряженности в регионе, но даже и развертывание партизанской войны в Каратегине. В Кыргызской Республике жители Токтогульской долины до сих пор ставят вопрос о возмещении им убытков, связанных с формированием водохранилища и затоплением сельскохозяйственных земель.

Невозможно игнорировать взаимосвязь между строительством водохранилищ в горных местностях и ростом опасности землетрясений. Последствия строительства плотин испытала на себе и Центральная Азия. В октябре 1985 года в результате 9-балльного землетрясения, эпицентр которого находился в районе Кайраккумского водохранилища, фактически были уничтожены или сильно разрушены кишлаки Кунтуллюк, Исписар, Катаган, города Кайраккум, Чкаловск и Гафуров. По данным исследователей, всего в мире зарегистрировано свыше 70 случаев повышения сейсмичности в районах размещения плотин и дамб.

Особо стоит проблема Арала. Благодаря проектам, реализуемым при поддержке международных организаций, в нынешнем году в осенне-зимний период Сырдарья пропускала уже до 900 кубометров в секунду, что во многом сняло угрозу подтопления Кызылординской области и, кроме того, «досрочно» наполнило Малый Арал. Площадь северной части Арала увеличилась на треть. Сейчас через плотину Кок-Арал протяженностью 1280 метров вода уже переливается из Малого в Большой Арал. Это безусловный успех, который будет подкреплен дальнейшим расширением русла Сырдарьи в казахстанской части. Но он омрачается проблемами другой «аральской» реки – Амударьи. Специалисты считают, что уже перейден критический рубеж, когда Арал можно было восстановить. И дело уже не в деньгах, а в воде, которой в регионе становится все меньше.

Несмотря на то, что этот вопрос стоит весьма остро, тем не менее, налицо отсутствие продвижения в совместных подходах стран к решению водной проблемы. В чем причины этого?

Для начала рассмотрим, какие же проблемы нужно решить странам региона вместе. В первую очередь и главным образом – это вопрос о регулировании стока. Он неразрывно связан с развитием гидроэнергетического комплекса. Для Таджикистана и Кыргызстана развитие гидроэнергетики – ключевой вопрос не только экономического роста, но и энергетической безопасности. Других источников энергии в этих странах почти нет.

Водопотребляющим странам придется считаться с этим фактом. Пока с их стороны не будет признано особое, эксклюзивное право Таджикистана и Кыргызстана и их особое место в едином водно-энергетическом союзе, никакого продвижения в этом вопросе ожидать не следует.

Сейчас и Республика Таджикистан, и Кыргызская Республика, в первом случае более, а во втором — менее успешно, но пытаются продвинуть развитие своих энергетических отраслей. При этом они нуждаются в инвесторах, поскольку своими силами решить это не удастся: слишком велика стоимость гидроэлектростанций, тем более в горах. Несмотря на противодействие противников приватизации внутри стран, тем не менее, частные инвестиции – это сейчас единственный путь построить новые электростанции.

Наиболее естественным способом начать совместные действия в этой сфере было бы инвестиционное участие Казахстана, Узбекистана, Китая и Афганистана в строительстве новых гидроэлектростанций и водохранилищ. Мы видим, что понимание этого есть. Китай намерен кредитовать строительство линий электропередач в Таджикистане и Кыргызстане, казахская сторона так же выражает готовность принять участие в возведении энергетических объектов в этих странах.

Кроме того, большую заинтересованность проявляют США. В рамках проекта Партнерства по развитию Большой Центральной Азии, поддерживаемого Госдепартаментом, американские компании готовы инвестировать как в строительство станций, так и в возведение линий электропередач в южном направлении: в Афганистан и Пакистан.

Созданный в рамках ЦАРЭС (программа Центрально-азиатское региональное экономическое сотрудничество) Форум электроэнергетических регулирующих органов (ФЭРОЦ) так же занимается реализацией некоторых проектов в этой сфере, направленных на формирование общей энергетической сети региона.

Следует ожидать, что и узбекская сторона проявит интерес к такого рода проектам.

В целом вроде бы складывается определенная основа для создания единого водно-энергетического комплекса. Однако мы видим, что продвижение реально идет только там, где в дело включается бизнес, частные капиталы. Когда же этим занимаются правительства, видимых результатов нет.

На саммите в Сочи президентам стран-участниц ЕврАзЭС не удалось договориться о параметрах создания единого энергорынка и разобраться с гидроэнергетическими проблемами в Центральной Азии. Не произошло это и на недавней неформальной встрече в Астане президентов центрально-азиатских государств. И даже уже подготовленные с участием международных финансовых институтов проекты водно-энергетического консорциума пока не устраивают политиков.

Это не просто вопрос политической воли. Позиции руководителей государств не удается согласовать по вполне объективным причинам. Главная из них – высокая потребность в поливной воде, причем подаваемой в нужном режиме.

Есть три пути решения этой проблемы. Первый – тот, по которому страны идут вот уже несколько десятилетий: это путь согласования, квотирования отпуска воды. Сегодня это делается на основе Соглашения 1992 года, в котором определены нормы квотирования водопотребления, установленные еще в 1984 году. Пока страны работали в рамках единого хозяйственного комплекса, он вполне устраивал всех. Однако сейчас пункты этого соглашения становятся трудновыполнимыми. По той причине, что потребности водоподающих стран в электроэнергии (а страны эти к тому же не имеют собственных органических энергоресурсов) постоянно растут, и им уже трудно считаться с соседями, если зимой необходимо запускать турбины на полную мощность, а летом — копить воду. Поэтому с каждым годом все труднее удается договориться о режимах водопользования. Для регулирования вопроса страны вынуждены привязывать к этому вопросу другие энергетические сферы, а то и просто вести торг с использованием самых разных ресурсов экономики. Сложность регулирования в таком режиме постоянно будет нарастать. Многие в Кыргызской Республике считают принятую в 1992 году систему водораспределения несправедливой и нелегитимной.

Второй путь – в коренной перестройке сельского хозяйства, использовании водосберегающих и возвратных технологий в промышленности, введении в строй опреснительных установок (для солевых водоемов) и современных очистных сооружений. Учитывая существующую культуру аграрной деятельности и ее инфраструктуру, такие проекты требуют вложения колоссальных финансовых средств. Понятно, что решение этой проблемы — дело будущего.

И, наконец, третий путь – создание единого механизма управления водно-энергетическим комплексом и достраивание этого комплекса до целостности, обеспечивающей эффективное регулирование как вопросов водопользования, так и вопросов энергопотребления в их взаимосвязи. Это возможно, по нашему мнению, только в рамках автономного от волюнтаристского и вообще любого государственного вмешательства функционирования водно-энергетического консорциума. Дело за малым – договориться о принципах и условиях участия стран в учредительстве такого консорциума. К сожалению, к этой работе пока не удается даже близко подойти из-за серьезных разногласий в подходах и позициях стран-участников. Проект Соглашения о принципах эксплуатации водохозяйственных объектов, расположенных на территории сопредельных государств, который был разработан экспертами Кыргызской Республики и внесен в исполком МГС еще в декабре 2000 года, так и не обсуждался.

В августе текущего года в Ташкенте специалисты-«водники» и энергетики Центральной Азии обсуждали проблемы водно-энергетического баланса на очередном заседании межгосударственной комиссии по созданию водно-энергетического консорциума, который, наконец, решит водные проблемы региона. Однако итоги переговоров пока не утешительны, приемлемого проекта нет.

Некоторые эксперты возлагают надежды на то, что ситуация изменится в связи с вхождением стран ЦАС в состав ЕврАзЭС. Это вроде бы должно поменять «политическую географию» региона, будет легче решать вопросы, потому что Узбекистан, Казахстан, Россия, Таджикистан и Кыргызстан стали партнерами. Однако эти надежды пока не имеют особых оснований. Страны региона уже пятнадцать лет являются партнерами по разным организациям, но это так и не приблизило создание водно-энергетического консорциума. Политических решений, оказывается, недостаточно.

Когда западные эксперты говорят о водно-энергетическом консорциуме в Центральной Азии, они любят приводить в пример Союз угля и стали, который стал началом и ядром образования Европейского Союза. Сравнение мобилизующее, но оно не учитывает одного важного обстоятельства. В Европе такой хозяйственный союз складывался усилиями не только и не столько правительств, сколько крупных частных владельцев. У нас таковые есть пока только в казахстанской энергетике. Учитывая азиатскую специфику государственного управления собственностью, не хочется делать, но придется, достаточно неутешительный вывод: решение проблемы регионального водно-энергетического консорциума придется отложить до тех пор, пока и в других странах к управлению активами не придут частные компании.

До этого необходимо решить и другой главный вопрос: о признании поливной и питьевой воды товаром. Основной проблемой здесь является отсутствие правовой базы. Существующие международные конвенции по межгосударственному водопользованию лишь косвенно затрагивают этот вопрос, не давая на него убедительного ответа. Но, тем не менее, даже ими предусмотрено участие государств водотока (на справедливой основе) в строительстве и содержании гидротехнических объектов регулирования стока вод или возмещении расходов на них. Уже одно это позволяет ставить вопрос о цене воды, подаваемой для полива в соседние страны.

Еще несколько лет назад Институтом водных проблем и гидроэнергетики Национальной Академии наук КР во главе с крупнейшим кыргызским академиком Д. Маматкановым была произведена оценка ежегодных ущербов, наносимых Кыргызстану постройкой и эксплуатацией Токтогульского водохранилища в ирригационном режиме. Вывод очень тревожный: при работе Нижнее-Нарынского каскада ГЭС в ирригационном режиме Токтогульского водохранилища Кыргызстану наносится ежегодный ущерб в размере 154,9 млн. долларов США. При том, что в этом случае соседние государства получают экономический эффект от использования этой воды, превышающий ущерб в 5 раз. На основе строгой методики сделана также экономическая оценка воды как природного ресурса Кыргызской Республики. Согласно этой оценке, суммарная стоимость воды как природного ресурса с проведением всех видов ремонта и реновации составила в 2001 году 8366,3 тыс. долларов США. Исходя из этого, определен и тариф на воду, составлявший в то время около 0,3 доллара США за тысячу кубических метров. Причем по расчетам института к 2010 году этот тариф возрастет до 0,9 доллара США, а к 2015 – до 1,23 доллара США за тысячу кубических метров воды. Учитывая, что в соседние государства поступает ежегодно около 22 кубических километров воды, сумма годовых поступлений в текущем году должна составить больше 12 миллионов долларов США. (Все данные принадлежат Институту водных проблем и гидроэнергетики НАН КР).

Признание необходимости платить за поставку поливной и питьевой воды могло бы кардинально продвинуть решение вопроса об эффективном совместном использовании водно-энергетического потенциала стран региона.

Более всего опасно то, что по мере нарастания потребности в воде и ее дефицита для экономик стран региона вода все чаще будет использоваться в политических целях. И если по земле, границам государств договоренность уже не за горами, то конфликтогенный потенциал водных проблем продолжает оставаться камнем преткновения в отношениях стран-соседей.

В. Богатырев

Источник: Институт Общественной политики