ИЛИ МЫ ВМЕСТЕ, ИЛИ НАС НЕТ

Предлагаем вашему вниманию серию философских статей Эмиля Джапаровича Шукурова.

В начале 90-х гг. мне посчастливилось принять участие в международной экспедиции по Монголии, организованной ЮНЕСКО «По Великому Шелковому Пути». В ней приняло участи более сотни человек из разных стран мира, но среди них сразу же выделилась группа представителей из республик бывшего Советского Союза: из Кыргызстана, России, Азербайджана. Объединило нас не только и не столько знание русского языка (среди иностранцев были знающие русский и среди нас – английский; были и прибалты, но они избегали говорить по-русски), сколько естественное чувство коллективизма. Не всем был плох Советский Союз. Западные люди милы и демократичны, но насквозь пропитаны индивидуализмом.

Настолько, что не замечают сами. Толерантность им заменяет зачастую простое чувство симпатии, искренний интерес к другому человеческому существу. У остальной сотни участников экспедиции не сложилось ни одной группы, хотя языковых барьеров не было. В нашу «советскую» группу мы приняли одинокую швейцарку, у которой, наверное, была какая-то личная драма (мы ее и не пытались расспрашивать) и румына, с которым из-за его глухоты другие избегали общаться (нам это ничуть не мешало). Во время многочисленных привалов на обед или на ночевку мужчины нашей группы в первую очередь устанавливали палатки женской части группы, заносили их вещи, в это время женщины занимали очередь за едой в походной кухне и накрывали на стол. И пока все остальные каждый в одиночку решали свои дела, мы уже сидели за трапезой и неспешно вели беседы. Кроме очевидных удобств, у нас освобождалась масса времени для собственных занятий.

Мы не знали друг друга до экспедиции и не общались после, но это одно из чудеснейших воспоминаний, освещающих теплым человеческим светом всю ту замечательную экспедицию по прекрасной Монголии. Подлинно великое рождается из симпатий народов и само рождает эти симпатии. Так, как это делал на протяжении веков Великий Шелковый Путь.

Коллектив – более высокая ступень организации людей, для которой возможно то, что недостижимо для индивида, будь он даже семи пядей во лбу. Коллективизм нужно воспитывать и дорожить им, если мы хотим создать достойное человека общество. Конечно, за неимением лучшего, можно удовлетвориться моноэтническим коллективом, но специально им ограничиться, отгородиться – против природы человека. Ведь человек не случайно – единственный из миллионов существующих на Земле видов, который распался на тысячи этносов, «щебечущих» на разных языках и имеющих несходные культуры. У птиц это неизбежно приводит к разделению на разные самостоятельные виды. А человек остался одним-единственным видом, выжившим вне какой-то конкретной экосистемы, поскольку разделился на множество языков и культур, рас и образов жизни,. А по-другому бы и не выжил.

Наши предки-кроманьонцы научились организовывать небольшие поначалу группы, говорящие на разных языках и по-разному приспосабливающиеся к сложной природной и социальной среде. Язык ведь не просто инструмент общения, но и способ освоения действительности. И чем больше языков и культур, хороших и разных, тем больше, тем шире возможность совокупного человечества охватить все существенные стороны действительности, перед которой человек, в отличие от других видов, оказался один на один. Ведь все остальные виды решают проблему соответствия условиям своего существования благодаря включению в какую-нибудь естественную экосистему. Она состоит из многих тысяч видов, каждый из которых вносит свой незаменимый особый вклад в выживание сообщества, а значит, и свое собственное выживание. Обеднение видового разнообразия и межвидового взаимодействия ниже определенного порога неизбежно приводит к вырождению и гибели всего сообщества.

Одновременно с кроманьонцами жили неандертальцы – более крупные и с большим мозгом. Но они, по всей вероятности, были большими индивидуалистами. В той ситуации, когда побеждала грубая сила, они были более «успешными» и не нуждались особо в развитии общения, тем более на разных языках. Не исключено, что они были более красивы, умны и сильны, чем хлипкие кроманьонцы, но их, в конечном счете, погубило высокомерие к тем, кто «не мы», их «единственность». Они вымерли как вид, не справившийся со сверхсложными задачами выживания вне естественных экосистем в сверхсложном мире (а другого – нет!). Слава богу, были еще и кроманьонцы, иначе на неандертальцах история человечества и закончилась бы.

Эта поучительная история, хотя она и напрямую указывает на базовые условия (то есть те, которыми ни при каких условиях нельзя пренебрегать!) выживания человечества, ничему не научила ревнителей «избранности» какого-нибудь этноса, тем более, когда, прикрываясь этой «избранностью», пытаются решать личные или групповые интересы. Естественно, за счет других — тех, кто «не мы».

Примечательно, что только у кроманьонцев появляется изобразительное искусство. И несомненно, оно было частью довольно богатой культуры, включавшей культуру слова, обрядов, танцев, пения, музыки, инсценировок, украшений и т.п. В языках совершалось умножение человеческого рода, которое продолжалось в этнических культурах. Человечество становилось многоликим, многообразным, многосторонним. В видах искусства совершалось умножение и становление личности, приспособление и физическое потребление замещалось творческим постижением и освоением внешнего и внутреннего мира. Человек, индивид становился многоликим, многообразным, многосторонним.

Как разнообразие культур становится условием развития каждой конкретной культуры, так и личностное, культурное разнообразие индивидов становится условием развития каждого человеческого индивида, повышения его творческого потенциала, духовного развития. Помноженное на многообразие этносов, языков и культур, человеческое разнообразие становится потенциально бесконечным и устойчивость воспроизводства социальных систем, основанная на этом разнообразии, становится потенциально выше устойчивости естественных экосистем. Но…

С некоторого времени (когда все становится товаром, а управление заменяется политикой) началась новая эпоха неандертализации человечества. Политика – лучший способ решить любую проблему наихудшим образом. Политика – область упрощения, огрубления, разделения, стандартизации. Для удобства политика одинаковые кепки должны означать одинаковые мысли. Но то, что благо для политика, вовсе не обязательно благо для человека, для человечества. Победа массового производства и тотальной стандартизации, примитивизации жизни и мышления – главный результат научно-технической революции, последствиями которой упивается современное человечество, не замечая и не желая замечать разрушительные последствия этой «победы».

На заре 20 века О.Шпенглер предупреждал: «Умирая, культура превращается в цивилизацию». Мы видим теперь, на заре 21 века, что цивилизация, превратившись в глобальную, убивает языки и культуры; умножая численность людей, резко сокращает разнообразие человечества. Но этот «успех» и есть путь к пропасти небытия. И теперь мы можем сказать: «Процветая и побеждая, глобальная цивилизация превращается в могилу культуры и человечества».

Есть упорная тенденция смешивать понятие «культура» с понятием «цивилизация», «технология» и т.п. Это, действительно, близкие понятия. Но технология изготовления орудий труда возникла едва ли не три миллиона лет назад у первых предков человека. Культура появилась лишь у людей современного вида около 40 тыс. лет назад, а цивилизация – сравнительно недавнее «приобретение» человека (около 10 тыс. лет назад), когда он с помощью технологий «научился» побеждать и вытеснять культуру. Смешение понятий не позволяет выявить природу цивилизации, а без такого понимания мы начинаем блуждать в трех соснах.

Между тем, современная потребительская цивилизация превратила индивида из субъекта человеческого развития в средство достижения узкогрупповых интересов, в объект манипуляции. Массовому производителю необходим массовый потребитель – стандартный и унифицированный, как тот товар, который ему предлагают. И этот товар уже давно перестал быть продуктом, отвечающим истинным потребностям человека. Человек стал потребителем – существом, формируемым не культурой, а рекламой и политикой.

Так вот, разные языки и культуры в принципе не нужны глобальной цивилизации. Излишнее усложнение ей ни к чему. Но мы уже знаем, что в случае с человечеством, оставшимся один на один с миром, простота – хуже воровства. Более того, она означает вырождение и гибель человечества. И никакая суперцивилизация и никакие суперлидеры не спасут. Или мы все разные вместе, или нас нет. Всех. Третьего не дано.