Орловская мина замедленного действия

Это место знает вся республика. Одни его называют вторым Кумтором, другие — орловским “Дордоем”, ну а общественные организации характеризуют свалки промышленных отходов Кыргызского химико–металлургического завода, где ежедневно на протяжении трех лет копошится весь местный люд, не иначе как сумасшедшим миром. И это, наверное, самое точное определение ожившего хвостохранилища. Здесь тысячи людей — от мала до велика — упорно раскапывают огромный могильник с химическими отходами, даже соседство с которыми опасно для жизни. Они одержимы одной–единственной целью: найти как можно больше кремниевых отходов. Одни рискуют осознанно, другие, не зная, что копают себе могилы.

По словам кеминцев, раскопки ведутся с 2003 года. Тогда гонимые нуждой и безработицей первые авантюристы проникли на территорию заводской свалки и начали собирать блестящие камешки. За килограмм кремния перекупщики давали 50 сомов, но по мере того, как они выходили на более солидных покупателей, цена на сырье росла. Спрос не падал и подхлестывал предложение. И наступило время, когда на опасный промысел вышли семьями. Сегодня, по словам руководителя “Союза добрых сил” Веры Тараненко, здесь уже каждый день можно увидеть до нескольких тысяч человек.

Среди них старики, мужчины неопределенного возраста, женщины и много детей. По рассказу Анары Даулитовой, когда она весной приехала с другими членами НПО на орловский Клондайк, ей навстречу бросился мальчонка с пластиковым стаканчиком. Пацаненок, которому бы в это время сидеть за партой и грызть гранит науки, успел выгрызть глубокую яму в земле и собрать несколько кусочков металла. Он за них просил 450 сомов. Но самое страшное, что увидели общественницы, — это то, что в грязи и ядовитой пыли наравне со всеми копошились и беременные женщины.

Над всей свалкой витает облако серовато–зеленой пыли. Она запорошила лица людей, въелась в кожу, зацементировалась под ногтями. Она в одежде, в ноздрях, на зубах. Женщины еще инстинктивно как–то пытаются защититься — закрывают платком пол–лица, оставляя открытыми лишь глаза, но, по словам медиков, это мало помогает. Все равно и через грязную ткань они вместе с воздухом вкачивают в легкие частички ядовитых веществ.

В этом зловонном месте человек подвергается двойной опасности. Ведь химические хвосты соседствуют со свалкой бытовых отходов. Очевидцы утверждают, что в поиске новых залежей сталкеры добрались и до них, представляющих не меньшую опасность, так как в свое время сюда свозился мусор из инфекционных больниц, здесь закапывали павший от болезней скот.

— Раскопки в этих местах ведутся давно, и руководители местной власти прекрасно знали об экологической опасности, которую они несут, — негодует Вера Тараненко. — Но молчали и бездействовали. Более того, предлагали богатым людям эти земли в аренду.

Отсюда все и пошло. Нашлись предприимчивые бизнесмены, которые за 5 тысяч сомов арендовали всю площадь хвостохранилища и, наняв дешевую рабочую силу из числа безработных местных жителей, начали широкомасштабные раскопки. Вера Васильевна утверждает, что из земли извлечено уже порядка 50 тонн кремния. Раньше было всего два приемщика сырья, теперь их более 50. Как везде, где пахнет большими деньгами, на хвостохранилище жизнь бурлит: есть рэкет, воровство, хулиганье, нет–нет да происходят бандитские разборки.

И все под неусыпным вниманием блюстителей порядка. Милиция здесь дежурит постоянно, только вот непонятно, кого и от чего она охраняет. По утверждению руководителей правоохранительных органов, их сотрудники следят за порядком, чтобы работодатели ненароком не обидели копателей. А вот лидеры НПО считают, что люди в погонах больше пекутся о безопасности приемщиков, которых “крышуют”. Иначе бы они такого безобразия, которое творится на свалке, не допустили. Ведь это запретная зона, куда доступ вообще должен быть запрещен. Ведь люди, попавшие туда, не только подвергают себя опасности, но и заражают всех и все здоровое, с чем соприкасаются.

Когда наконец–то общественность и СМИ забили тревогу, взывая к власти оградить хвостохранилище, подумать над тем, какую работу предложить людям взамен опасного ремесла, произошло то, что умом не понять. Орловские сталкеры ощерились. Не против эксплуататоров, а против тех, кто пытался открыть им глаза на грозящие болезни, инвалидность. На каждый приезд НПО и журналистов они реагируют с нескрываемой агрессивностью: ведь это из–за них они могут лишиться заработка, если, не дай Бог, закроют свалку.

Никакие доводы, круглые столы и беседы со взрослыми о вреде такого труда не дают результатов. Наоборот, эффект получился обратный. С каждым днем людей на свалке все больше. Уже со всей республики сюда съезжаются искатели легкой, как думает большинство, наживы. Исследования показали, что из примерно 5 тысяч копателей 70 процентов — это внутренние мигранты. Из Нарынской, Иссык–Кульской областей. Но подавляющая часть — с юга республики. Многие живут годами без прописки. Ладно бы сами работали, а то ведь и детей с собой таскают.

О детях хвостохранилища — особый разговор. Они составляют чуть ли не половину работающих и являются главной трудовой силой. У них самая важная миссия — они первыми начинают рыть тоннель, вгрызаясь в твердь земли на 10–15 метров. Обычно эту работу поручают самым маленьким, худеньким мальчикам от восьми и старше лет. Они легче и более вертки, им меньше грозит опасность оказаться заваленными в самими же вырытой яме. В этом вся бесчеловечность сложившейся здесь картины нравов. Родители — люди далеко не дремучие, так как почти все имеют среднее и среднеспециальное образование — добровольно, осознанно идут на этот шаг, лишая детей здоровья и будущего.

Свой шаг они объясняют не только безработицей и необходимостью помощи семье. В Орловке широко распространен миф о том, как одна бедная семья заработала на раскопках и продаже кремния 300 тысяч сомов и тем самым сразу выбралась из нищеты, поправила здоровье, открыла свой бизнес. Обитатели хвостохранилища предпочитают больше верить этой сказке, а не лекциям врачей и рентгенологов, убеждающих бросить вредную работу, пугающих инфекцией, болезнями и страшными словами “облучение” и “радиация выше допустимых норм”.

А находиться даже поблизости Буурдинского хвостохранилища более чем опасно. Изучение радиоэкологической ситуации показало, что “минимальные значения мощности гамма–излучения на свалке составили 101 мкР/час, а максимальноые — 2105 мкР/час, средние — 844/349 мкР/час, что в 27 раз превысило фоновые значения”. У пгт Орловка этот показатель также превышает норму. Однако официальные органы утверждают, что их приборы ничего опасного не фиксируют. Все в норме. А вот независимые эксперты говорят, что чем глубже яма, тем выше радиация и опасность заражения.

Детям и подросткам, организм которых не окреп, бежать надо от этих мест, но они вместе со взрослыми по 10–15 часов копаются в земле практически круглый год. Уже было зафиксировано на свалках 11 смертельных случаев. Но никто не считал, сколько людей умерло от болезней. А здоровых людей среди сталкеров нет. И взрослые, и ребятня чем–то да страдают, а иные в себе носят целый букет болезней, которые обязательно когда–то свалят с ног, и тогда уже никакие “кремниевые” тысячи не помогут.

Что же предлагают сделать, чтобы орловский синдром не распространился по стране? У нас ведь подобных хвостохранилищ в наследство от Союза осталось немало. Вот в Майлуу–Суу также тысячи горожан сутками пропадают на заводской свалке. На днях там завалило парня. Пока откопали, он уже был мертв. Есть другие химические предприятия со своими вредными свалками.

Общественные организации требуют от властей закрыть хвостохранилище, оградить колючей проволокой и установить охрану. Некоторые представители местной власти, зная, какую реакцию может вызвать такой шаг у контингента орловских свалок, предлагают облагородить труд сталкеров. Снабдить спецодеждой и масками, инструментами, подумать об охране труда и т.д. То есть узаконить промысел на хвостохранилище! Есть еще предложение попросить гранты у доноров или средства из бюджета и наладить в Кеминском районе швейное производство, открыть малые и средние предприятия с тем, чтобы обеспечить людей работой.

Но вот ведь какое дело: никто не уверен, что, когда будут созданы рабочие места, копатели бросят свои лопаты и пересядут за швейные машинки или начнут обрабатывать землю. Вера Тараненко с горечью говорила, что местные фермеры страдают от нехватки рук. Они готовы платить рабочим по 150 сомов в день и при этом бесплатно их кормить. Однако все равно народ предпочитает гнуть спину на приемщиков кремния. Еще один пример. Специалист Министерства промышленности, торговли и туризма как–то жаловался, что они никак не могут найти людей для работы на Кыргызском химико–металлургическом заводе. Хотя там обещают зарплату в 300 долларов. При нынешней безработице никто почему–то не клюет на это заманчивое предложение.

Пока авторитетные организации бьют тревогу о судьбе генофонда страны и взывают к правительству и парламенту, орловская свалка живет своей жизнью. Здесь, как на “Дордое”, можно купить все необходимое — для дома, для еды, для души. На месте можно поесть, постричься, выпить стопарик–другой. Сюда даже шоро привозят в бочках. Одним словом, все для людей, лишь бы они больше металла ценой своей жизни накопали. А еще здесь очень много пьют горячительного. Среди сталкеров бытует мнение, что алкоголь нейтрализует радиацию. Вот вместо лекарств принимают водку не только взрослые, но и подростки.

И что бы там ни говорили, а НПО сто крат правы. Людей угробит если не облучение, так алкоголизм. Как говорится, хрен редьки не слаще, а орловский синдром — это мина замедленного действия, на которую уже наступила нога сталкера.

Лариса ЛИ. «МСН»