Птица-говорун – обаятельная негодница

–Карто–о–ошка! Ка–артошку привез! — раздалось под окнами. Зычный вопль торговца весело подхватила ребятня во всех концах двора: “Ка–артошка!”.
— Кар! — вдруг послышалось поблизости негромкое. — Кар! Кар… Кар–кошка… Кар–кошка…
Афганский скворец! Где–то в густых кронах смаковал полюбившееся слово. Прямо на лету схватил! Майна — так “афганец” именуется в научной литературе — запросто воспроизводит кошачье мяуканье, лай собак, голоса других птиц, даже, говорят, звуки автосигнализации. В 2005 году 17 июня осаждавшие “Белый дом” время от времени принимались свистеть — дико, устрашающе. Через несколько дней в Дубовом парке вдруг опять послышался тот же угрожающий посвист. Опять началось? — тревожно прислушивались прохожие. А это, оказалось, майны повторяли новый “хит”!
Собираясь писать о неподражаемых “пародистах”, я спросила нашего фотокора, не снимал ли он этих птиц. “Еще чего! Да я бы их убил! — неожиданно ощетинился вовсе не кровожадный коллега. — Налетят стаей, ни одной ягоды на деревьях не оставят, настоящая саранча!”
Кстати, одно из названий крылатого лакомки — саранчовый скворец. Но не потому, что у него столь неуемный аппетит, просто это насекомое, символ обжорства, — излюбленное “блюдо” моего героя. Не прочь майна и прогуляться по спине коровы или лошади, выклевывая из шерсти клещей и прочую кровососущую нечисть. За все это крепенького желтоклювого летуна с криминальными повадками даже прозвали санитаром.
Так что это за птица и из каких краев? Разобраться я попробовала с помощью орнитолога Анатолия Остащенко, научного сотрудника лаборатории зоологии Биолого–почвенного института Национальной академии наук.
Оказалось, что родина афганского скворца — Юго–Восточная Азия — Бирма, Индия. А потому кое–где он “числится” как индийский скворец. Но к нам “пересмешник” явился из Афганистана, это отразилось на его местном “имени”. В конце тридцатых годов темнокрылые чужеземцы пересекли границу СССР. На юг Киргизии попали в конце пятидесятых через Таджикистан и Узбекистан. В начале семидесятых начали гнездиться в Чуйской долине, а теперь добрались до Нарына и Иссык–Куля, пока, правда, не достигнув восточной части озера.
— Почему они продвигались так долго — ведь пернатым в два счета перелететь из Оша на Иссык–Куль?
— Дело вот в чем, — объясняет ученый. — Когда численность птиц или животных повышается и на обжитой территории уже всем не прокормиться, молодые идут дальше, осваивают новые земли. Если какой–то вид расширяет свой ареал, это означает, что он находится в благоприятных условиях. Афганский скворец — спутник человека и живет везде, где обитают люди, — до высоты 2—2,5 тысячи метров над уровнем моря.
На деревьях он гнезд не вьет, селится в готовых “квартирах” — под крышами, в норах, дуплах деревьев, скворечниках. Птица хищная, всеядная, она поедает яйца и даже птенцов других пернатых, часто разоряет гнезда. И водворяется на место изгнанных. По словам Анатолия Остащенко, там, где появляется майна, сразу резко падает численность скворцов. Это два конкурирующих вида, но пришелец сильнее. “Сейчас в Чуйской долине редко–редко можно увидеть скворца”. Но обижают крылатые “оккупанты” не только слабых. Бишкекчанка Галина не раз наблюдала, как эти “наглые” атакуют взрослых котов, небольшой стаей и даже в одиночку. Как–то на ее глазах майна, завидев пушистого неприятеля, буквально обрушилась на него с высоты, терзая клювом. И преследовала до тех пор, пока обезумевший усатый–полосатый не забился под автомобиль.
До поры до времени население было больше настроено против скворцов, а теперь ополчилось против “афганцев”. Те не только черешню да вишню “обносят”.
— Даже выдергивают из земли рассаду, мелкие сеянцы, чтобы съесть проросшие семечки. Так уж они устроены, кушать им хочется, — оправдывает мой собеседник пернатых налетчиков. — Птицы это умные, там, где их преследуют, очень осторожны, моментально приспосабливаются к поведению человека. Их трудно истребить. В Джалал–Абадской области афганских скворцов даже отстреливать пытались, но без толку, ведь отстрел в населенных пунктах опасен для жизни людей.
Зато наши соседи, как видно по интернет–сообщению из Ташкента, объявили этим опустошителям садов нешуточную войну. В 2003 году правительство Узбекистана приняло решение уничтожить 952 тысячи майн. Для борцов с прожорливыми стаями даже назначили награды. Сдал пару лапок — получи бесплатный патрон, сдал пятьсот — вот тебе льготная путевка на охоту, а за тысячу — и вовсе даровая. Неведомо, чем закончится антискворцовый террор в Узбекистане, а в Китае в свое время “великая борьба” с воробьями увенчалась блестящей победой: крылатые расхитители зерна были изничтожены до единого. Правда, весь урожай зерновых беспрепятственно съели насекомые–вредители, избавленные от естественного врага…
— Когда еще майна была большой редкостью, ее в Узбекистане очень любили, — говорит Анатолий Николаевич. — Держали в клетках, как диковинку, в чайханах. Завидев, что вошел новый посетитель, она тут же оповещала — по–узбекски, разумеется: “Хозяин, встречай гостя!”, чем от души веселила народ. Это одна из умнейших наших птиц.
Не зря, по одной из версий, название “майна” происходит от тюркского слова, означающего “умный, смышленый”.
— Отряд воробьиных, к которому относится эта птица, наиболее, как сейчас говорят, продвинутый, — поясняет ученый. — Майна способна подражать человеческой речи и даже, считают, к месту вставить словечко–другое.
И я замечала это не раз. Однажды на улице затеяли что–то передвигать, шумно вертелись какие–то колеса. Внезапно послышался возбужденный птичий треск, в котором явственно различалось: “Крути–крути–крути–крути!”. Это наш говорун помогал советом.
По мнению Брэма, скворцы едва ли не самые забавные птицы из всех, какие содержатся в клетках: они веселы, превосходные имитаторы, приучаются насвистывать песни. Ученые майны оцениваются нередко в несколько сот марок. “Любители уверяют, что своей переимчивостью эти птицы превосходят даже попугаев”.
— Для обучения обычно берут птенца. Изолируют, чтобы он не слышал голосов диких собратьев, и разговаривают с ним. Так он быстрее осваивает слова и даже целые фразы, — делится опытом орнитолог.
— Анатолий Николаевич, что дает пернатым возможность говорить?
— Так уж устроен их голосовой аппарат. Это характерно не только для попугаев, но и воробьиных, поэтому они еще называются певчими птицами. У каждой есть своя песня.
Собственная песня “летучего афганца” — трескуче–переливающееся: “тюрр–тюрр” или “тюрли–тюрли”. Но, как правило, в нее вплетается еще немало разного. Птичка чечевица, в чьей песенке мы явственно слышим “Витю видели? Витю не видели?”, живет в горах. Но теперь нередко и в Бишкеке звучит этот тревожный вопрос. Задает его наш знакомый, перенявший не только “слова”, но и “голос” чечевицы.
— Интересно, что если к нам майна пришла сама, то в Алма-Ату ее в шестидесятых завезли специально как птицу говорящую, для украшения жизни. Наверное, об этом уже просто забыли, иначе бы тех людей сегодня уже поколотили бы, — засмеялся ученый.
Каждое утро, когда я спешу на работу, с деревьев нет–нет да и донесется торопливое: “Быстрей–быстрей–быстрей…”. Все беспокоится говорилка, как бы не опоздала.
Зоя ИСМАТУЛИНА, «МСН»