Эстонский ответ девочке Грете: в основе всего должно быть знание — эколог Юри Мартин
Свое мнение об острых природоохранных проблемах Земли высказал Sputnik Эстония известный эколог, профессор Юри Мартин.
Поводом к беседе стало нашумевшее обвинительное выступление Греты Тунберг, адресованное мировой общественности, хотя глобальные природоохранные проблемы и без того давно известны и мало кого оставляют равнодушным.
— Расскажите о том, каким образом ваша жизнь связалась с экологической наукой.
— Начало было связано с альпинизмом, которым я занимался. Это было не просто спортом, а попутно и исследовательской работой, которая касалась главным образом высотного распространения лишайников в высокогорьях.
Я учился в Tартуском университете, на факультете, который в то время именовался биолого-географический. Руководителем был академик Ханс Волдемар Трасс. Он как-то сказал мне: «Ты там в горах висишь просто так, собирай что-нибудь интересное».
Я написал дипломную работу о двух горных системах: Центральный Кавказ и Тянь Шань — экосистемы выше границы лесов. После этого поехал на Урал, получил предложение заниматься примерно тем же самым — вопросы были связаны с Арктикой, ледниками. Там я собрал материал, написал кандидатскую работу и защитил ее в Свердловске в 1968 году. Это был единственный в то время Институт экологии растений и животных.
И так я пять лет прожил на Урале, потом работал в Арктике и Антарктиде. По возвращении в Эстонию начал деятельность в Таллиннском ботаническом саду вначале как научный сотрудник, потом как заместитель директора по науке, а потом и как директор. В целом был связан с Ботаническим садом на протяжении примерно 24 лет.
— Что вы думаете об акции шведской школьницы Греты Тунберг?
— Нужно обращать внимание правительств на проблемы и общественные движения, но иначе. Люди часто не знают сути или знают то, что им говорят. Истории проблемы уже более 50 лет, если не больше. Общественность реагирует на острые ситуации, реальные или созданные.
Самое страшное в том, что используют детей, чтобы довести общество до истерики, и эта истерика мне совершенно не нравится.
Я тоже хотя и не с детства, но всю мою сознательную жизнь работаю над проблемами сохранения природы. И изучал ее, чтобы понимать, что в ней происходит — и в Арктике, и в Антарктике, и в тропиках, и в высокогорьях — в экстремальных природных условиях, где легче видны любые изменения. Картина есть, и я понимаю, какие идут процессы.
— Значит, нельзя сказать, что научный мир не знал о проблемах и не хотел с ними бороться?
— В науке борьба не годится, нужно выявить причины и механизмы. Ничего не бывает просто так, и везде есть какие-то связи. Поскольку мы имеем дело с комплексной, большой системой с множественными обратными связями, не так просто установить взаимозависимости, тем более что в большинстве случаев мы имеем дело с нелинейными процессами. Если это понимаешь, тогда можно поставить правильную задачу и искать решение.
Вопрос в том, что в природе нет ничего лишнего, в том случае если человек туда сильно не вмешивается. Вся эта машина работала миллионами лет. Энергия солнца поступает на землю, и для формирования биомассы еще нужна вода и определенные элементы (биофильные). Они растворяются в воде и формируют в процессе фотосинтеза живое вещество растений. И начинается пищевая цепь, можно сказать, энергетическая цепь. Это целый ряд поеданий, если кто-то не ест, то ему не хватает энергии.
В экосистеме четыре, максимум пять энергетических уровней: растения, травоядные, затем плотоядные и организмы, которые разлагают, бактерии. Это надо иметь в виду. И если мы хотим, чтобы система была здорова, она должна иметь все эти уровни.
Структура биосферы не случайна, не одинакова, на что есть объективные причины. Солнце определяет физический климат: температуру, передвижение атмосферных масс, давление, течения в океане, температуру океана. Но химизм определяют экосистема и поверхность земной коры, то, где начинается круговорот вещества. Что делать? Надо максимально сохранить структуру системы.
— Претензия Греты Тунберг как раз в том, что ее не сохраняют в должном состоянии, чтобы она работала и для будущих поколений.
— Никто не отрицает, что это так. Но это не так просто, это чистой воды экономика, то есть другая часть экосистемы, где находится человек со своей деятельностью. Это физический и частично химический фон нашей деятельности, вызывающий местами структурный хаос, физический и химический.
В 1974 году вышла книга «Закрытый цикл» («The Closing Circle») профессора Барри Коммонера, с которым мы вместе работали в одной международной комиссии. Он в ней говорит о том, что абсолютное желание получить прибыль ведет туда, куда мы и попали. Что система только экономии не работает на пользу сохранения природы.
— То есть ситуация была проанализирована и выводы сделаны уже в 1974 году?
— Еще раньше, в 1968 году, был учрежден «Римский клуб»**. Итальянец Аурелио Печчеи собрал в Риме ученых, которые что-то знают и думают о будущем человечества, а по результатам конференции выпустили книгу «Пределы роста». Одной из главных своих задач «Римский клуб» изначально считал привлечение внимания мировой общественности к глобальным проблемам посредством своих докладов и публикаций. Уже само название доклада, «Пределы роста», говорит о том, что не может быть бесконечного роста. Каждый божий день мы наращиваем производство, увеличивается выпуск продукции и ВВП. Все должно расти. Для чего? До какой степени? Всем своим студентам я рекомендую читать эту книгу. Это основы понимания системы.
Ресурсов не хватает — энергии, чистой воды. Леса уничтожаются. Рост народонаселения идет вверх, также растут потребности. Была концепция нулевого роста — теория, отвергающая принцип экономического роста, а также роста рождаемости, потребления, использования природных ресурсов. Средства контроля рождаемости существуют, но они не везде доступны.
Мы говорим о сортировке мусора, это самое элементарное, что можно сделать — и это вопрос больше этический, на уровне человека. Тут надо понимать, что идет в круговорот, то есть что разлагается, а что нет. Природа — это экосистема, которая использует все до конца.
Огромное количество пластикового мусора — не единственная проблема. Пластик можно переработать, хотя это и дорого. Технология цивилизаций идет от более простого к более сложному, и каждая новая технология стоит намного больше, чем предыдущая. Об этом говорил Вернадский*** еще в 20-е годы прошлого столетия, когда создал свою теорию биосферы. Он предложил понятие «ноосфера».
Ноосфера, по мысли Вернадского, — это стадия развития биосферы, это сфера разума. Русский ученый понимал этот термин как состояние взаимоотношений человека и природы, в котором развитие планеты будет подчинено управляющей силе разума человека в интересах человека. Поэтому некоторые мыслители называли современное состояние биосферы стадией, где доминирует человек. Например, можно вызвать землетрясение, если взорвать большую бомбу.
Иногда это случается и во время индустриальных катастроф, риск которых растет. К этому же относится перемещение материалов в результате добычи ископаемых из недр: сколько миллионов тонн минеральных и органических ископаемых перемещается каждый год! Сколько воды озер, морей и океанов уже не натуральная, как раньше, — она прошла через технологии! Ее используют на заводах, электростанциях и т.д., она задействована в технологическом процессе.
— Потепление действительно происходит?
— Естественно. Поскольку увеличивается концентрация в атмосфере CO2, значит, температура в приземном слое должна подниматься. Это тепличный эффект: коротковолновое излучение проходит через атмосферу, делает свою работу и рассеивается в виде тепла. Все процессы заканчиваются, как бы там ни было, выделением тепловой энергии — это самая низкокачественная энергия. Это чисто физический процесс — увеличение «энтропии» или беспорядка, против которого никто ничего не сумел еще придумать. Это фундаментальный закон природы.
Но что такое порядок с точки зрения фундаментальной энергетики? На земле происходит увеличение биомассы. То есть часть энергии, которая поступает от Солнца, совместно с водой и растворенными веществами создает новый порядок — биомассу — от бактерий до гигантских деревьев и всех животных. Если начинать рассуждать отсюда, то следует говорить не только о действии CO2, но и о водяном паре, который также великолепный тепличный газ. Таких газов, которые влияют на парниковый эффект, много, только их роль меньше, чем у СО2. Но парниковый эффект на Земле был всегда, без него не было бы жизни на Земле.
— Как вам кажется, важно ли, чтобы каждый мог что-то сделать для сохранения природы?
— Одно — что можно менять фундаментально, другое — не сделать хуже, и эта проблема не решается. Живое вещество — единственное, что может нас спасти, и мы должны его сохранить.
— Это бактерии?
— Нет. Все живое, и мы в том числе. Первый принцип Вернадского — накопление в живом веществе почти всех известных химических элементов. И второй тип накопления — специфические накопления — концентрация в живом веществе элементов на порядки больше, чем в природе. На этом и основывается биологическая индикация тяжелых металлов, радионуклидов и др., определение нарушений в ходе нормальных процессов по живому веществу. Происходят биохимические процессы, которые есть только внутри организма, они не существуют отдельно, они связаны с живым веществом — все, что происходит внутри нас, также является частью общей системы.
Также нужно рассматривать роль человека, его деятельность. Например, специально созданные удобрения, с помощью которых мы стимулируем рост растений. Мы производим окислы серы и азота, которые вызывают кислотные дожди, приводящие к изменению круговорота веществ. Затем SO2, сернистый ангидрид, — один из конечных продуктов любого процесса горения органического вещества. Ведь даже если мы только хотим погреться и топим печку, то получаем этот газ тоже.
Газ CO2 — это то, на чем сейчас делается основной акцент, как будто это самое плохое, что можно придумать. Но это не совсем так. В биосфере имеется почти миллион искусственно созданных химических соединений. Чуть больше, чуть меньше — точно никто пока не знает. Их в таком виде в природе нет. Или они были, но с точки зрения эволюции биосферы они не были нужны — и они исчезли.
Мы говорим о физическом климате — о температуре и ветрах, но мы не говорим почему-то о химическом климате, о тех изменениях, которые произошли с началом индустриализации. Мы говорим об этом, но бессистемно — вот в чем проблема.
— Но ведь в Эстонии не организовано даже то необходимое, что делается в других странах. Например, строгие правила по сортировке бытового мусора, которые должны были бы все неукоснительно соблюдать.
— У нас есть попытки, некоторые успехи и добрые намерения, но процесс не доведен до конца.
— А что насчет бактерий, которые могут разлагать пластик, объявленный главным источником бед на Земле?
— Но это давно уже делается. И бактерии, разлагающие не только пластик, но также нефтепродукты, сточные воды и др. К сожалению, дела продвигаются медленно и не только у нас.
Но применение бактерий, которые уничтожают пластик, достаточно рискованно: давайте представим себе, что они выйдут из-под контроля и доберутся до самолета…
— У молодой части населения сейчас сильный порыв что-то сделать для сохранения природы. Они с энтузиазмом участвуют в субботниках по уборке мусора и ликвидации свалок.
— Это хорошо, однако ничего нового в этом нет. Мы всю жизнь это делали. Сейчас это происходит громко, «под шум барабанов», и, может быть, так иногда и надо делать, чтобы обратить на себя внимание. А первые мировые субботники начались ещё в 1970 году в Калифорнии, это называлось Earth Day. И до сих пор эта акция проводится, и даже на уровне ООН.
Это хорошее дело, и если можно мобилизовать людей, то нужно это делать, в том числе и для уборки в лесах. Ну, положим, собрали мусор и отдали, а что с ним дальше делают? У администратора любого уровня должно быть понятие системности, чтобы эффект был и процесс максимально дошел до конца. Иначе — огорчение и потеря веры в позитивный результат, особенно у детей и молодежи.
— Если вернуться к Грете, то она резонно подняла вопрос о нашей ответственности перед будущими поколениями.
— Так называемый алармизм начался еще в 1962 году, когда американский исследователь Рейчел Карсон писала книгу «Безмолвная весна», которая была столь популярна, что заставила США и другие страны ограничить использование пестицида ДДТ.
Этот ядохимикат был популярен и доступен после Второй мировой войны. Позже, когда обнаружили его смертельное воздействие не только на насекомых, производство и применение препарата сократили, даже запретили. В то же время ДДТ до сих пор эффективен в борьбе с малярией.
Этот вопрос в таком ключе был поставлен и в 1987 году Международной комиссией по окружающей среде и развитию (МКОСР), по результатам работы которой был опубликован доклад «Наше общее будущее», в котором и были подчеркнуты мысли об ответственности перед будущими поколениями. В документе «Доклад Брундтланд», так он был назван по имени бывшего премьер-министра Норвегии Гру Харлема Брундтланда, сформулировано определение концепции устойчивого развития: «Развитие, которое удовлетворяет потребности нынешнего поколения, не лишая будущие поколения возможности удовлетворить свои». А в 1992 году проходил саммит по проблемам природоохраны в Рио-де-Жанейро.
Но сколько нужно времени, чтобы идеи ученых куда-то дошли, если менеджеры самых высоких уровней не понимают, как работает система!
Если не учитывать возможные последствия экономической деятельности в природной среде — а другой у нас нет, — можно принимать любые решения, и все будет впустую.
Ситуация только усугубляется. Сжигают и пластик, и органические отходы, но что является продуктом этого процесса? Среди выбросов такие вещества, о которых лет десять назад никто даже не думал. Проблема в том, что в газах, образующихся в результате сгорания, очень много вредных и токсичных веществ. К примеру, крайне вредные диоксины, их научились «вылавливать», но стоит это крайне дорого, поскольку любые фильтры очень дороги. А теперь и новые проблемы — наночастицы.
Раньше считалось, что материнский организм защищает плод. Даже если в органах матери аккумулируются вредные вещества, они не попадают в организм ребенка. Но потом, после анализа околоплодных вод, оказалось, что там, как и в атмосфере и воде, они присутствуют. Это для меня был шок. После этого прошла пара лет — и Евросоюз принял систему REACH.
REACH — испытание, регистрация и сертификация веществ, которые используются в производстве. Это один из компонентов экологического дизайна: создается цепочка жизни какой-то продукции. Все равно что — телефон или бутылка, от рождения до утилизации. Эту систему внедрили, и она работает во всех европейских странах. В Эстонии есть служба в Министерстве здравоохранения, она этим и занимается.
Мы говорим об очень сложных вещах, но если человек ничего не понимает, какой в этом смысл. Нужно развивать раздел, дисциплину, предмет образования для поддержания «устойчивого развития», теории, заявленной учеными и принятой мировым сообществом как парадигму развития. Я и в Оксфорде и в ЮНЕСКО докладывал об этом: нужно развивать специальный раздел образования касательно науки об окружающей среде, а также об устойчивом развитии. Девочка Грета от души, но истерически декламирует свой манифест. Я считаю, что кто-то из взрослых ей помогает.
— У нас в Эстонии тоже есть такие девочки.
— Да и девочки есть, и движения зеленых. Но что делать и как? В основе должно быть знание.
Как можно принимать решения и что-то делать, если ты не имеешь представления об этой сфере? Но стараются, делают каждый божий день. Много делается, часто, к сожалению, не задумываясь.
Справка
* Юри Мартин, эколог, профессор. Известен в Эстонии и многих странах мира как специалист и эксперт в природоохранных вопросах.
** Римский клуб — международная общественная организация (аналитический центр), созданная в 1968 году. Объединяет представителей мировой политической, финансовой, культурной и научной элиты. Организация внесла значительный вклад в изучение перспектив развития биосферы и пропаганду идеи гармонизации отношения человека и природы.
*** Владимир Вернадский (1863-1945) — русский и советский учёный-естествоиспытатель, мыслитель и общественный деятель.
Новое на сайте экопросвещения ЭКО.ЗНАЙ
