Из-за чего снежные барсы могут исчезнуть и что с этим делать

Снежные барсы (также их называют ирбисами) — единственный вид крупных кошек, приспособившихся к суровым условиям высокогорья. В мире их всего около четырех тысяч. Больше всего в Китае и Монголии. А вот российская популяция невелика — от 60 до 90 особей. В пресс-службе WWF России РИА Новости объяснили, что ирбисы обитают в труднодоступных горных районах двенадцати стран Центральной и Юго-Восточной Азии. Они могут проживать на высоте до 5000 метров над уровнем моря. «В России ареал простирается с запада на восток более чем на две тысячи километров. Основные места обитания — Республика Алтай, Тыва и Бурятия», — уточняют в WWF.

На Алтае сейчас самая крупная группировка — по подсчетам ученых, там 35 особей. Именно поэтому исследователи настаивают на усилении надзора и контроля безопасности снежных барсов. Пока средства собирают для четырех природных парков: «Ак-Чолушпа», «Белуха», «Зона покоя Укок» и «Уч-Энмек». В них живут четырнадцать ирбисов.

В пресс-службе фонда объяснили, для чего понадобились деньги. Общая площадь парков превышает 600 тысяч гектаров. Из-за недостаточного финансирования там очень скудная материально-техническая база. При этом большая часть охранных зон гористая, и инспекторам сложно добраться до нужной точки — например, в зимнее время года территория становится практически недоступной. Пока сотрудники парков отправляются в рейды на своих личных автомобилях или же на лошадях. Можно еще на снегоходах — их как раз и не хватает.

Но есть еще одна проблема: высокая безработица в регионе, в особенности в небольших поселениях высокогорья. Местные зарабатывают на жизнь нелегальной охотой, в том числе и на ирбиса.

Научный сотрудник национального парка «Сайлюгемский» Алексей Кужлеков рассказал РИА Новости, что в снегоходах и УАЗах нуждаются не только парки, существующие за счет регионального бюджета. С трудностями в сфере контроля больших площадей сталкиваются и работники единственного в республике нацпарка. Алексей уточняет, что среди тех, кто специализируется на изучении снежных барсов, есть негласная договоренность: ученые могут проводить исследования не только на территории парка, сотрудниками которого являются, но вообще в тех местах, где проживает редкое животное, — «ирбисы не признают границы, они по горным хребтам переходят из одной страны в другую».

К слову, необходимо быть в неплохой физической форме, чтобы «в полях» изучать жизнь ирбисов. Научные сотрудники забираются в труднодоступные районы — порой без альпинистского снаряжения не обойтись. Затем устанавливают на высотах фотоловушки, фиксирующие на камеру снежных барсов. Так можно узнать примерную численность. В среднем эксперты проверяют камеры раз в полгода. Чтобы определить, где их нужно поместить, специалисты ищут следы животных: «Если в течение года, к примеру, на фотоловушках так никто и не появился, нужно менять место дислокации. Это означает, что на территории им некомфортно. Приходится дальше ходить-бродить по хребту».

Ученые даже дают имена попавшим в кадр ирбисам, следят за их личной жизнью и бьют тревогу, если животные вдруг «ушли с радаров» — есть вероятность, что они попали под горячую руку браконьеров.

«У нас здесь очень мало специалистов по ирбисам. Мы такие же редкие, как и снежные барсы», — замечает Алексей. Он рассказывает, как непросто добираться от лагеря до фотоловушек: «К примеру, зимой по времени дорога от лагеря до места, где нужно оставить машину и пойти пешком по горам, может занять до пяти часов на машине (на снегоходе «долетишь» за 30 минут). А затем по маршруту еще километров десять надо пройти. Конечно, иногда не хватает времени проверить все фотоловушки. Как-то успел побывать только у одной — дело было зимой, темнело быстро, одному в горах ходить небезопасно».

Всего по республике установлено около ста фотоловушек. «Увидеть ирбиса — большая удача. За все время работы видел всего раз — а занимаюсь изучением с 2009 года», — добавляет Кужлеков.

Устанавливать фотоловушки специалистам помогают жители местных высокогорных поселений. Бывшие браконьеры — их сотрудники природных парков взяли буквально «на перевоспитание». Заместитель директора нацпарка «Сайлюгемский» Денис Маликов объяснил в беседе с агентством, что живут браконьеры там, где и охотились раньше, — они знают территорию едва ли не лучше самих сотрудников ООПТ.

«Еще в 80-90-е здесь активно добывали ирбисов, продавали шкуру за 50 тысяч рублей, — уточняет Маликов. — Мы решили привлечь браконьеров к нашему делу — дали им вместо охотничьих петель в руки фотоловушки. Платим за каждый отработанный день. А в конце года — премия, равная цене шкуры. Пока на таких условиях с нами сотрудничают восемь человек».

За одним охотником закрепляется участок от 40 до 123 тысяч гектаров. Когда научные сотрудники пришли к местным с таким предложением, не все приняли их радушно — многие всю жизнь охотились и не хотели ничего менять. Поначалу тех, кто перешел «на светлую сторону», даже считали врагами.

Несмотря на некоторые подвижки, браконьерство по-прежнему процветает. Но не прямое: ирбисы случайно попадают в петли и капканы, рассчитанные на других зверей. Чаще всего здесь охотятся на кабаргу — небольшого парнокопытного оленевидного животного.

«Улов кабарги — главная угроза безопасности снежного барса. Браконьеры ставят петли на них ради добычи мускуса, а попадаются ирбисы. Хотя в некоторых регионах кабаргу внесли в Красную книгу, у нас все еще выдают квоты на добычу. Есть подозрения, что под них легализуется весь добытый нечестным путем мускус, который в конечном итоге сбывают за границу», — разводит руками Маликов. Алексей Кужлеков добавляет: мускус пользуется огромным спросом в восточной медицине. «Китайцы готовы платить за него большие деньги: грамм — от трех тысяч рублей».

Еще одна угроза — охота на сибирского горного козла. Маликов отмечает: численность козерогов резко сокращается, это значит, что сужается кормовая база для снежного барса. «Охоту на козерогов необходимо на время приостановить. Если где-то исчезнет сибирский горный козел, то пропадет и ирбис», — заключил собеседник.

Кроме того, некоторые местные жители отстреливают ирбисов, потому что те нападают на домашний скот. Зоолог, старший координатор Алтае-Саянского представительства WWF Александр Карнаухов сетует, что за это практически не привлекают к ответственности: «Здесь пытаются войти в их положение. Исходят из того, что им и так тяжело приходится в горах. Поэтому они отделываются минимальными штрафами». К слову, за незаконную добычу и оборот особо ценных диких животных по части 1 статьи 258 охотнику грозят исправительные работы, лишение свободы (до четырех лет), штрафы (до миллиона рублей).

Также собеседник указывает: охотничьи петли во всех регионах строго запрещены. Бывают, конечно, исключения — их используют, когда нужно регулировать численность опасных хищников. «Например, при контроле популяции волков, но только вне ареала крупных кошек. Так что в любом случае в условиях Алтайского региона они нелегальны, — уточняет Карнаухов. — Отследить это сложно. Поэтому зверь попадает в практически невидимую удавку и не может выбраться из нее». Порой животное погибает не сразу — тогда его ждет долгая и мучительная смерть от голода, холода и полученных ран.

«Конечно, в целом ситуация на Алтае лучше, чем, к примеру, лет 15 назад. Люди зарабатывают на туризме и в разы меньше охотятся с целью прокормить семью», — добавляет ученый.

По его словам, если ситуация по изучению ирбисов на Алтае и в Бурятии более-менее стабильная, то территория Восточной Тывы — «белое пятно»: «Если быть точнее, речь идет о хребте Академика Обручева. И дело даже не в деньгах. Там всего один специалист по снежным барсам. Он не может разорваться физически — нет ни времени, ни сил, ни возможностей. Большая часть фотоловушек установлена в юго-западной части. Эта территория труднодоступная, туда нужно планировать серьезную экспедицию — заехать на пару месяцев и жить на месте».

В пресс-службе WWF отмечают: специалисты тех стран, где обитают ирбисы, проводят исследования и реализуют природоохранные проекты по-разному. «Главная задача — разработать единую методику учета численности и изучения зверя, чтобы получить достоверные данные».

Кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции имени А. Н. Северцова Андрей Поярков рассказал РИА Новости, какие проекты по сохранению и изучению снежных барсов реализуются в России. Условно он разделил их на природоохранные и исследовательские — к первым эксперт отнес проект WWF в части организации и проведения учета животных.

«Из ориентированных на научную составляющую — проекты нашего института, также постоянно действующие экспедиции при поддержке Русского географического общества. Аспектов много. К примеру, занимаемся изучением генетической составляющей, чтобы сформировать «паспорт» зверей, наработать свою базу. Исследуем пространственную организацию животных при помощи мечения спутниковыми передатчиками, — перечисляет Андрей Поярков. — Еще один важный элемент — моделирование мест обитания с помощью специальной компьютерной программы». В ней задают особые алгоритмы — наиболее комфортные условия для жизни снежных барсов. После чего на карте отмечают места, где есть большая вероятность встретить кошек. «Эта карта — хороший инструмент. Так, на нее можно наложить особо охраняемые территории, нацпарки и посмотреть, насколько они комфортны для ирбисов. Например, хотя на Алтайско-Саянской территории достаточно много ООПТ, их конфигурации для ирбиса, мягко говоря, не идеальны».

Также ученый замечает: большая часть мест обитания снежных барсов в России находится за пределами ООПТ, поэтому их нужно расширить. Как на территории хребта Большой Саян, что на границе России и Монголии. Кроме того, по мнению собеседника, для сохранения ирбисов недостаточно просто приостановить отлов козерога: «Нужно внести его в Красную книгу Сибири».

В свою очередь, чтобы снизить риски исчезновения и без того немногочисленной популяции, специалисты WWF предлагают следующие меры: увеличить количество оперативных рейдов, повысить качество охраны и квалификацию сотрудников антибраконьерских групп, усилить материально-техническую базу природоохранных структур, включая таможенные органы и пограничную службу. Кроме того, пресечь случаи, когда браконьеры уходят от ответственности и отделываются минимальными штрафами.