Киотский протокол и Россия
Официальная точка зрения России на проблему ратификации Киотского протокола затрагивает не только наше отношение к последним выводам геофизики об изменениях климата на Земле. Спор о «протоколе Киото» уже привел к конфронтации двух сверхдержавных сил мировой политики — США и ЕС. Китай, Индия, ряд других стран с быстро развивающейся экономикой также отвергли международный режим ограничений, которые был бы навязан им в случае их присоединения к Киотскому протоколу и вступления Протокола в силу.
Важно понимать, чем руководствуются эти страны. Это тем более важно, что после официального отказа США от ратификации Протокола данный документ может сохраниться как юридически обязательный лишь в случае его ратификации Россией. Для нашей страны ратификация (или нератификация) протокола Киото — это вопрос о том, сохраним ли мы возможность и способность самостоятельно распоряжаться теми ресурсами экономического роста, которыми располагаем.
Джордж Буш против «экологической мафии»
Наиболее известными идеологами борьбы с глобальным потеплением, под флагом которой был разработан и подписан Киотский протокол, являются «зеленый» принц Чарльз и бывший вице-президент США А.Гор. Именно А.Гор возглавлял американскую делегацию на III конференции сторон Рамочной Конвенции ООН по изменению климата в Киото в декабре 1997 года, когда был подписан Протокол к этой Конвенции. С тех пор отношение к «киотским механизмам» сделалось в Америке предметом серьезной внутриполитической борьбы между демократами и республиканцами.
Экологический форум 1997 года в Киото явился продолжением II конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992 год). Как отмечает ведущий современный геофизик академик РАН К.Я.Кондратьев (специалист в области глобальных изменений климата и экологии), конференция в Рио была «плохо подготовлена», и одним из признаков этого стал провал попыток принять тогда «Хартию Земли», вместо которой одобрили «очень аморфный документ — Декларацию Рио».
К тому времени уже существовали научные работы (лидеры в этой области мировой науки — представители «ленинградской школы» В.Г.Горшков и К.Я.Кондратьев), в которых был всесторонне обоснован вывод о том, что глобальное потепление не может рассматриваться как самостоятельное и преимущественно антропогенное явление, что оно есть следствие замкнутости глобальных биогеохимических круговоротов (биотической регуляции окружающей среды в климатической системе «атмосфера – океан – суша – ледяной покров – биосфера»). Нежелание считаться с этим фундаментальным выводом науки, говорит К.Я.Кондратьев, позволило выдвинуть на первый план проблему глобального потепления, а затем принять «неудачную, дезориентирующую» Рамочную конвенцию, которая без достаточных к тому оснований сфокусировала внимание на антропогенном происхождении потепления и задаче сокращения выбросов в атмосферу парниковых газов. «История Рамочной конвенции ООН по изменению климата, — пишет К.Я.Кондратьев, — лишь одна из иллюстраций гигантской бюрократической активности, поглощающей ежегодно сотни миллиардов долларов».
Идеология Киотского протокола построена на двух допущениях: 1)два физических процесса — увеличение количества углекислого газа в атмосфере и рост температуры на поверхности Земли — связаны между собой как причина и следствие; 2) виновником увеличения содержания двуокиси углерода в земной атмосфере является человек. Первое из этих допущений никакими научными фактами не подтверждается, второе — просто антинаучно (около 95% углекислого газа в атмосфере имеют естественное происхождение, так что антропогенные выбросы можно практически не принимать во внимание). В США сложилось даже направление альтернативных экологов, издающих журнал «Истинное состояние планеты («The True State of the Planet»)», климатический раздел в котором называется так: «Глобальное потепление: бездарные модели, недостаточные данные наблюдений, бесцельная политика».
В электронных СМИ и некоторых печатных изданиях высказывались предположения, что именно К.Я.Кондратьев как крупнейший авторитет в этой области (лауреат Государственной премии СССР, награжденный Золотой медалью Всемирной метеорологической ассоциации, почетный доктор наук университетов Афин, Будапешта и Лилля, почетный член Американской академии искусств и наук, Европейской академии наук и искусств, почетный иностранный член Американского метеорологического общества и Королевского метеорологического общества Великобритании) окончательно повлиял на решение президента Дж.Буша о выходе США из Киотского протокола весной 2001 года. Во всяком случае именно в статье К.Я.Кондратьева (совместно с академиком К.С.Демирчяном) «Климат Земли и «протокол Киото»» («Вестник Российской Академии Наук», 2001, т.71, №11) приводится цитата из заявления Дж.Буша, проливающая свет на позицию американской республиканской администрации в этом вопросе.
«Я возражаю, — заявил Дж.Буш, — против политики, соответствующей протоколу Киото, так как она приведет к радикальному повышению цен на бензин, нефтепродукты для отопления жилых домов, природный газ и электричество. Такого рода соглашение значительно увеличило бы нагрузку на экономику США, не обеспечивая защиты от нежелательных изменений климата. Протокол Киото неэффективен, неадекватен и несправедлив по отношению к Америке, поскольку он исключает 80% мира из участия в выполнении рекомендаций протокола, включая такие основные центры концентрации населения, как Китай и Индия».
Это высказывание американского президента весьма примечательно: в вопросе о глобальном изменении климата «единственная глобальная держава» выступила с позиций защиты собственных национальных интересов. Предельно четко это сформулировала Кондолиза Райс: США, сказала она, будут стоять «на твердой почве национальных интересов, а не интересов иллюзорного международного сообщества».
В заявлении Буша от 13 марта 2001 года такая позиция получила подробное обоснование:
1)Киотский протокол не является документом глобального охвата, так как государства, не принимающие вытекающих из него обязательств, занимают 80% территории земной суши;
2)сенат США проголосовал против Киотского протокола как способного принести экономике США серьезные убытки (результаты голосования 95:0);
3)по национальному законодательству США, имеющему приоритет перед международными соглашениями, углекислый газ (фигурирующий в Киотском протоколе как главный виновник глобального потепления) не является газом-загрязнителем;
4)присоединение к Киотскому протоколу приведет к повышению в США отпускных цен на электроэнергию, то есть пострадают интересы американских граждан;
5)данные по предмету договора Киото носят характер «незавершенного научного знания о причинах глобального потепления» и не могут поэтому служить основанием для практических выводов.
Последнее обстоятельство заслуживает особого внимания.
«Антропогенная парниковая гипотеза»
Распространенные взгляды на проблему парникового эффекта и положения, оформленные в Киотском протоколе, действительно не выдерживают научной критики.
В научном плане Протокол и последующая агитация за присоединение к нему обеспечивались работой МГЭИК — Межправительственной группой экспертов по изменению климата (Intergovernmental Panel on Climate Change), которая представила свой последний отчет в 2001 году (МГЭИК-2001). Основной вывод отчета гласил, что за последние 100 лет средняя температура воздуха у поверхности Земли увеличилась на 0,6 градуса по Цельсию и это произошло из-за сильного воздействия человека на природную среду, так как в результате возрастания объемов сжигаемого органического топлива (на электростанциях, автотранспорте, в системах теплоснабжения) увеличились выбросы в атмосферу углекислого газа, вызывающего парниковый эффект.
По мнению К.Я.Кондратьева, который проанализировал отчет МГЭИК-1, необходимых данных для такого вывода нет. Больше того: сами авторы отчета признают, что результаты современных исследований климата «не могут рассматриваться как убедительное свидетельство четкой причинно-следственной связи между антропогенным воздействием и изменением поверхностной температуры на Земле». В отчете сказано также, что при общем повышении температуры на планете на 0,6 градуса за столетие основная часть этого прироста (0,53 градуса) приходится на период 1910-1945 годов, когда уровень выбросов был значительно ниже, чем сейчас. Одни только эти данные перечеркивают значение антропогенных факторов потепления и выдвигают на первый план факторы естественного происхождения.
Парниковый эффект – это эффект поглощения нижним слоем атмосферы инфракрасного излучения земной поверхности, обусловленный скоплением «парниковых» газов, непрозрачных для теплового излучения. Специалисты сравнивают парниковый эффект, действующий как планетарный регулятор, с природным одеялом: без него температура Земли была бы на 30 градусов ниже нуля по Цельсию.
Всего в Киотском протоколе перечислены шесть парниковых газов: диоксид углерода (углекислый газ), метан, закись азота, гексафторид серы, перфторуглероды и гидрофторуглероды. Однако все эти шесть «киотских» газов, взятые в сумме, обусловливают парниковый эффект всего на 38% (в том числе углекислый газ – на 22%, вклад каждого из остальных пяти газов незначителен). Самая большая «научная» загадка Киотского протокола заключается в том, что он вообще не содержит упоминания о главном парниковом газе, удельный вес которого в образовании парникового эффекта составляет 62%, — водяном паре. Такое «упущение» не может означать ничего другого, кроме того, что «протокол Киото» был разработан и принят вовсе не для борьбы с парниковым эффектом, а для чего-то еще.
Для чего же? Ответ на этот вопрос содержится в резкой перемене отношения общественного мнения к Протоколу: сейчас о нем почти перестали говорить как о климатическом соглашении и заговорили как о глобальном коммерческом договоре XXI века. Такая эволюция в оценке значения этого документа (притом, что его текст после 1997 года не менялся) говорит о многом.
После того, как Евросоюз ребром поставил вопрос о скорейшей ратификации документа Государственной Думой РФ (с точки зрения дипломатический этики, тон, каким представители ЕС заговорили с Россией, выходят за всякие рамки) у нас в стране стали раздаваться мнения, что научная база Киотского протокола дескать не так уж и важна, а важны создаваемые им экономические механизмы. Это, конечно же, признание: признание в том, что научной базы у предполагаемого инструмента борьбы с глобальным потеплением не было с самого начала. Что касается экономических механизмов (и попытки возвести их на ненаучной базе), то Киотский протокол, как показывает проведенный специалистами анализ, моделировался по схеме, отработанной еще Монреальским протоколом 1987 года о защите озонового слоя. В результате присоединения СССР к Монреальскому протоколу (это решение Горбачев принимал под давлением принца Чарльза и Маргарет Тэтчер) в нашей стране была полностью разрушена третья в мире по объему выпуска продукции отрасль производства хладагентов, соответствующий рынок был захвачен и монополизирован, а «озоновые дыры», как выяснилось к 1998 году, «затянулись» как-то сами собой. Цена любой ненаучной (тем более антинаучной) политики для тех, кто полагается на нее, всегда высока.
«Экономические механизмы» Киотского протокола выглядят еще более скандальными, чем у его Монреальского предшественника: предполагается сделать объектом торговли обмен «права» (?) развитой страны загрязнять атмосферу на отказ менее развитой страны от экономического роста.
«Киотские механизмы»
Киотский протокол содержит количественные обязательства по сокращению выбросов двуокиси углерода, в соответствии с которыми 39 стран, перечисленных в приложении В к Протоколу, должны в 2008-2012 годах сократить суммарные выбросы углекислоты в среднем на 5,2% от уровня 1990 года. По условиям Протокола, он вступит в силу в 2008 году, если его ратифицируют 55 стран, суммарная доля которых в глобальных выбросах углекислого газа составляет не менее 55%. На долю США и России вместе приходится 52,4% глобальных выбросов (35% — США, 17,4% — Россия). Поэтому после выхода из Протокола США отказ России от его ратификации лишит данный документ всякого юридического содержания. Тогда, кстати, откроется возможность трансформации Киотского протокола на базе современных научных представлений об изменении климата и в системе иных взаимных международных обязательств (как раз этого пытается не допустить Евросоюз).
Для каждой из 39 стран, перечисленных в приложении В, устанавливаются индивидуальные квоты (права) на эмиссию газов. Недобор по квоте, то есть меньший объем выбросов, чем установлено Протоколом, предлагается сделать “товаром” на продажу. Причем торговаться могут только квоты, которыми страна будет предположительно располагать в 2008-2012 годах (если, конечно, в данной стране не наметится экономический рост и сопутствующее ему увеличение промышленных выбросов не “съест” виртуальный товар). Но если данная страна — по причине все того же экономического роста — свою квоту превысит, ее лишат установленного Протоколом “права” и на нее будут наложены штрафные санкции. Так, если Россия к 2010 году, в соответствии с заданиями принятой “Энергетической стратегии”, увеличит производство электроэнергии на 40%, она будет сжигать столько топлива, что в одной только в электроэнергетике превысит исходный уровень выбросов 1990 года на 30,8% и ей придется выплачивать шрафы размеров 16-17 миллиардов евро ежегодно (расчеты кандидата технических наук В.М.Болдырева). Это все равно что взвалить на себя второй внешний долг.
Столь оригинальную модель одни, как академик К.Я.Кондратьев, называют “несправедливостью” по отношению к развивающимся странам (к ним относят и Россию), другие считают это попыткой сделать еще один шаг к созданию мирового правительства.
Существует пропорциональная зависимость между экономическим ростом и увеличением эмиссии углекислого газа. Есть аксиома индустриального производства: условием стабильного роста экономики хотя бы на 2-3% в год является удвоение производства электроэнергии за 15 лет. Известна величина отношения объемов эмиссии углекислого газа к объему производства электроэнергии: на 1 кВт-час — 0,6 кг углекислоты. Некоторые примеры: за 90-е годы выбросы углекислого газа в США увеличились на 15%, в Китае – на 25%. В этих странах экономика стабильно росла (особенно быстро в КНР). В России же за это время (90-е годы) выбросы углекислого газа сократились на 30%. Удельный вес факторов экономического кризиса в таком сокращении эмиссии специалисты оценивают в 73-78%.
За это нас хвалят иногда на экологических форумах, а эмиссары Европейского Союза сулят после ратификации Киотского протокола огромные выгоды от торговли “квотами на эмиссию”. Еще спорят о том, как России эти квоты сохранить (то есть, как производить не больше, а меньше). И лишь одно обстоятельство по-прежнему затеняется: заставить Россию присоединиться к Киотскому протоколу значит запретить ей снабжать собственную экономику нефтью, газом и углем в количествах, превышающих уровень 1990 года (то есть принудить к “добровольному” отказу от экономического суверенитета в пользу наднациональных институтов, учреждению которых сопротивляются такие национальные государства, как Китай или США).
Вступление в виртуальный мир киотских обязательств будет означать для России получение сертификата промышленной отсталости плюс юридически оформленное обязательство прекратить экономический рост. Либо (если поставленная Президентом задача удвоения ВВП к 2010 году будет все-таки решаться) уже в ближайшем будущем нашей стране придется выплачивать миллирдные штрафы за превышение пресловутых “квот”, которые в условиях экономического роста окажутся быстро исчерпанными. Этот смысл Киотского соглашения хорошо понимают и в Пекине, и в Вашингтоне, и в Дели, потому и не участвуют в “киотской рулетке”.
Впрочем, до того, как российские квоты будут исчерпаны, и Россия увидит себя в ловушке невыполнимых для нее международных обязательств, крупные российские энергопроизводящие и газовые компании, а также металлургические компании с энергоемкими производствами могут, в принципе, рассчитывать на выгодные фьючерсные сделки с “правами на эмиссию” (если, конечно, такой рынок, в конце концов, сложится и если российские компании на него допустят).
Европа и мы
У Европы (по сравнению с Америкой и с нами) ситуация особая. С точки зрения количества выбросов в атмосферу и способности национальных лесных массивов поглощать углекислый газ, положение европейцев и наше положение противоположны. Противоположны, следовательно, и интересы.
В России в 1990 году антропогенные выборосы углекислого газа в атмосферу составляли 22-23% от количества, поглощаемого растительным миром нашей страны (подсчитано, что по балансу этих величин Россия ежегодно производит 5,4 миллиарда тонн “избыточного” кислорода). В Дании выбрасывается в атмосферу 440% от того количества углекислого газа, которое способна поглотить растительность на территории этой страны, в Германии – 500%, в Англии – 670%, в Бельгии – 860%, в Голландии – 1500%. (В этом отношении США безусловно ближе к России, чем к Европе: они выбрасывают в атфмосферу несколько меньше углекислого газа, чем растительный мир Америки способен поглотить, — 96%, так что позиция Буша имеет вполне естественное объяснение).
Россия продолжает оказывать промышленно развитой соседке Европе бесплатные экологические услуги в колоссальных размерах. Вести энергетический диалог с Европой нужно после того, как этим услугам будет дана экономическую оценка. Вместо этого мы выслушиваем представителей Еврокомиссии, заявляющих, что Россия “не получит ни копейки”, если не присоединится к Киотскому протоколу в кратчайшие сроки. Поддерживать дискурс на таком уровне можно только в шизофреническом состоянии.
Группа российских исследователей из Национального экологического фонда под руководством В.М.Болырева разработала принципиально новую концепцию международного протокола по атмосферному природопользованию. Суть идеи изложена, в частности, в письме группы депутатов Федерального Собрания и экспертов-экологов на имя премьер-министра М.М.Касьянова: “С точки зрения устойчивого развития квотировать, конечно, надо не антропогенные выбросы углекислого газа, а атропогенное потребление природного кислорода: оно не превышает возможности растительного мира по его воспроизводству и есть один из критериев устойчивого развития цивилизации”.
Российские ученые подчеркивают: “Россия располагает гигантским резервуаром того, что могло бы стать квотами на атмосферное природопользование с использованием своего растительного мира для воспроизводства на планете атмосферного кислорода и поглощения планетарного антропогенного углекислого газа”. Это в прямых интересах России, и этот миссия, достойная эпохи глобальных проблем. Чтобы по-хозяйски использовать этот гигантский резервуар, необходим раздел международного права, регулирующий новые правоотношения в сверхчувствительный области воздействия человека на климат. Но еще необходимо (как говорит Кондолиза Райс) стоять “на твердой почве национальных интересов, а не интересов иллюзорного международного сообщества”.
Автор: Владимир Максименко, вице-президент Фонда исторической перспективы
Источник: http://www.stoletie.ru/rossiya_i_mir/kiotski_protokol_i_rossiya.htm
Новое на сайте экопросвещения ЭКО.ЗНАЙ
