Китай взял курс на отказ от нефти и газа
Китайская программа декарбонизации может обойтись стране в $5 трлн. Такую оценку дали аналитики консалтинговой компании Wood Mackenzie. На данный момент это самый амбициозный план отказа от углеродных и углеводородных источников энергии в мире, превосходящий по своей масштабности даже «Европейский зеленый курс». В основе плана стоит увеличение производства энергии из возобновляемых источников в 11 раз, но в отличие от аналогичных идей, набирающих популярность в Европе и США, Китай намерен сделать ставку еще и на атомную энергетику.
Глобальная эпидемия и масштабные программы поддержки экономики в разных регионах мира дали возможность пересмотреть планы на развитие энергетики. В ситуации, когда государство платит, будет логичным, что оно же и заказывает музыку. Потребностью же нынешнего времени стала декарбонизация — переход с углеводородных источников энергии на возобновляемые, которые производят меньше выбросов углекислого газа. Опасения по поводу глобального потепления, усиленные деятельностью экоактивистов (впрочем, старания последних по-настоящему заметны лишь в США и странах Западной Европы), вынуждают правительства искать другие варианты удовлетворения потребностей экономики в энергии. Несколько стран поставили себе задачу стать «углеродно нейтральными», то есть чистые выбросы углекислого газа в атмосферу должны достигнуть нуля.
Хотя впервые об этом заявили в Америке, первый конкретный план на государственном уровне был принят в Европе. Он опирается на уже достигнутые результаты в последнее время. К примеру, за последние 28 лет выбросы углекислого газа в странах Евросоюза сократились более чем на 20%. Производство электроэнергии в таких странах, как Дания и Германия, в определенные периоды более чем наполовину осуществляется за счет возобновляемых источников. В будущем планируется этот успех значительно развить, причем не только за счет «зеленой» энергетики, но и благодаря энергосбережению.
Спорить о реализуемости успешного «зеленого» сценария в Европе можно долго. Но сразу следует отметить, что перед Китаем стоит намного более серьезная задача. Страны ЕС в основной массе по-прежнему остаются великими промышленными державами, но европейцы в последние десятилетия выносили многие производства за рубеж, в том числе и в Китай. Как правило, это были весьма энергозатратные производства, тогда как промышленность высоких переделов и с большой добавленной стоимостью оставалась на месте и даже заметно росла — но она как раз в среднем требует меньше энергии. Китай же рос и продолжает расти по всем направлениям — от крайне энергозатратной выплавки стали до различных высокотехнологичных производств. Поэтому сложность полной декарбонизации КНР выглядит куда более значительной.
На данный момент топливно-энергетический комплекс Китая основан на углеводородах, на которые приходится свыше 90% всего потребления. Страна ежегодно выпускает в воздух около 10 млрд т углекислого газа, что составляет 28% от всех мировых выбросов. Это в полтора с лишним раза больше китайского вклада в мировой ВВП (около 19%). Усилия для «углеродной нейтральности» потребуются совершенно титанические.
Согласно парижскому соглашению от 2015 года, Китай наметил себе цель достичь максимума по выбросам углерода к 2030 году, после чего эмиссия должна постепенно снижаться. Позиция по итогам последнего выступления Си Цзиньпина изменилась лишь в том смысле, что сокращение с 2030-х годов будет более стремительным, чем предполагалось раньше.
Строго говоря, плана по сокращению выбросов и переориентации энергетики как такового, в отличие от Европы, в Китае нет. Однако самые предварительные расчеты дают впечатляющий объем сокращения выработки энергии из традиционных источников. Так, угольная, самая «грязная» энергетика, должна через 40 лет сократиться в 25 раз. Нефть и газ должны использоваться на 60–70% меньше, чем сейчас и в ближайшем будущем.
Самой первой проблемой китайцев на пути декарбонизации будет тот факт, что большая часть энергетической инфраструктуры страны — новая. Скажем, в США средний возраст угольной электростанции составляет 39 лет — огромному их количеству пора на покой по объективным, никак не связанным с экологией причинам. В Китае, для сравнения, текущий срок службы средней угольной электростанции составляет всего 14 лет, более того, они продолжают строиться вполне ударными темпами. Закрытие новых, практически с иголочки, предприятий, которые зачастую даже не отбили свои инвестиции, может обойтись китайской экономике очень дорого.
То же самое можно сказать и о газовой отрасли. Последние несколько лет КНР активно старалась протянуть к себе побольше газопроводов из России и Средней Азии, и отказываться от них было бы странно. Впрочем, природный газ для декарбонизации менее значим, поскольку дает значительно меньший объем выбросов.
С другой стороны, придется радикально увеличить генерацию энергии в возобновляемых источниках. Особенно если китайская экономика и дальше планирует расти (темпы роста в процентах неизбежно будут замедляться, но в абсолютных цифрах они и дальше будут составлять сотни миллиардов, если не триллионы долларов в год).
На данный момент Китай прошел уже достаточно солидный путь в развитии нетрадиционной энергетики. Если в 2015 году по суммарной мощности солнечной генерации КНР лишь немного обходила Германию (43 ГВт против 39), то по итогам 2019 года Китай превосходил Германию в четыре раза, а США — в 2,5 раза. Общая мощность солнечных батарей в стране составила 204 ГВт, или почти 35 Саяно-Шушенских ГЭС. Это почти треть от всей мощности солнечных электростанций в мире. Тем не менее при помощи этого колоссального ресурса вырабатывается всего 4% китайской электроэнергии, а ведь условием действительно успешной «углеродно-нейтральной» экономики производство электричества придется увеличить в разы, чтобы компенсировать спрос со стороны электромобилей и других отраслей, работающих ныне на ископаемом топливе.
Согласно сценарию Wood Mackenzie, мощности солнечной и ветряной энергетики, а также средств хранения энергии придется увеличить в 11 раз, до 5 тыс. ГВт. Общее производство электроэнергии нужно будет нарастить в 2,5 раза, до 18,8 тыс. ТВт·ч. К 2050 году весь транспорт в стране должен быть электрифицирован, причем количество электромобилей должно достичь 325 млн штук, в 80 раз больше, чем сегодня. Только при таких условиях удастся сократить спрос на нефть в стране до 7 млн баррелей в сутки (сейчас — более 9 млн баррелей).
Такая революция в энергетике потребует запредельных усилий. Стоимость программы декарбонизации аналитики оценивают в $5 трлн, что в несколько раз перекрывает сумму, которую потратят на реализацию аналогичного плана в Европе. Разумеется, эти инвестиции не будут вложены сразу (такие деньги не смог бы найти и весь мир, объединившись), а будут размазаны тонким слоем на несколько ближайших десятилетий. Но и так для Китая сумма получается на грани возможного.
Кроме денег есть и другие препятствия, связанные с темпами роста в индустрии возобновляемых источников энергии. Бурный подъем в отрасли солнечной и ветряной энергии сменился более размеренным шагом. Если не произойдет какого-то нового научно-технического прорыва, нет особых оснований полагать, что выработку в солнечной энергетике удастся снова увеличить на порядок. Кроме того, есть довольно серьезные сомнения, что возобновляемая энергетика, если учитывать все этапы ее работы, начиная с создания частей для электростанций, является такой уж «углеродно-нейтральной».
В связи с этим можно предположить, что китайцы, не оставляя своего лидерства в области ветра и солнца, сделают ставку на атомную энергетику. В отличие от многих иностранных государств в Китае совершенно отсутствует атомофобия. В ближайших планах — увеличение доли АЭС в энергосекторе с 2 до 10%. Однако и этого может оказаться маловато для декарбонизации всей экономики.
Будут ли усилия Китая и Европы по переводу своей энергетики на новые рельсы успешными и не являются ли соответствующие заявления не более чем пиар-трюком, остается открытым вопросом. Однако даже если полная реализуемость этих программ вызывает сомнения, очевидным является тот факт, что развитие альтернативной энергетики — это вполне конвенциональная мера стимулирования экономики и тех секторов, которые прямо заработают на таких шагах. А уж с промышленностью, производящей энергооборудование (например, те же солнечные батареи), в Китае всё в порядке. Что не всегда можно сказать о сырьевых партнерах второй по размерам экономики мира.
