Сегодня 12 государств объединены целью спасти от исчезновения снежного барса
В некоторых районах Казахстана водится уникальный зверь, который обитает лишь в редких труднодоступных регионах земного шара. Он стал неофициальным символом страны, а также изображен на гербе Алматы. Это снежный барс. И, к сожалению, в какой-то мере именно придание большого статуса серьезно навредило животному. Стало модным иметь шкуру символа в своем доме, и появились те, кто за хорошее вознаграждение был готов исполнить эту прихоть. В итоге, как отмечают специалисты, за два десятилетия количество барсов сократилось примерно в два раза. В ХХ веке снежная кошка была внесена в Красную книгу России, Казахстана и других стран ареала обитания хищника. В настоящее время во всем мире охота на ирбисов запрещена, однако пока, как признаются зоологи, проблема исчезновения барсов по-прежнему актуальна. В интервью корреспонденту газеты <Литер> научный сотрудник Института зоологии РК Константин Плахов высказал предположение, что, наверное, чтобы сохранить и приумножить численность барса, надо прежде в корне изменить отношение рядовых граждан к флоре и фауне страны.
В настоящее время, несмотря на предпринимаемые государством меры по защите барса, главным хранителем краснокнижного зверя является не столько закон, сколько недосягаемость снежных вершин.
По последним приблизительным подсчетам численность снежного барса в Казахстане составляет от 100 до 130 особей. Подсчитать более точно не представляется возможным. Тому есть несколько причин. Во-первых, барс слишком скрытый зверь, во-вторых, это мигрирующий зверь. И вот, кстати, вторая причина даже наиболее искажает подсчет, причем не только наш, казахстанский, но и соседних государств — будь то Россия или Кыргызстан. По сути, специалисты из разных стран, ведущие учет животных, могут попросту подсчитать одного и того же барса, каждый приняв его за своего. Но это, по словам ученых, не самая главная проблема, хуже то, что у них слишком мало информации о барсах и совершенно отсутствует обмен опытом даже между учеными одной страны. Хотя и в этом направлении некоторые подвижки все же есть. О совместных проектах ученых стран ареала снежного барса, о проблемах, с которыми они сталкиваются, о новых методах подсчета зверя, о планах мы поговорили с научным сотрудником Института зоологии РК и Алматинского зоопарка Константином Плаховым, участником второго совещания стран ареала барса в Бишкеке (Кыргызстан). К слову, первое совещание, на котором были подняты проблемы сохранения ирбиса, состоялось также в Кыргызстане в 2013 году. Тогда впервые более чем за двадцать лет все страны ареала снежного барса отправили свои делегации на первую рабочую встречу в Бишкек. Тогда же состоялось объединение 12 стран. Казахстан, Россия, Кыргызстан, Монголия, Китай, Непал, Бутан, Афганистан, Пакистан, Таджикистан, Узбекистан и Индия стали участниками Глобальной инициативы по сохранению снежного барса.
Кому есть дело до барса?
Сегодня среди 12 стран ареала снежного барса Кыргызстан называют самой <барсиной>. Почему? Возможно, потому что именно там был открыт и по сей день успешно существует первый реабилитационный центр для барсов. Он финансируется немецкой общественной организацией, однако и со стороны государства не обделен вниманием. Да и вообще, проблема сохранения барса в соседней республике — дело не только ученых. Тому подтверждение состав участников прошедшего в этом году в Бишкеке второго совещания стран ареала хищника. К примеру, хозяина встречи представлял вице-премьер республики, а также министр сельского хозяйства. От Бутана — спикер парламента. А кто представлял Казахстан?
— За последние годы Кыргызстан сделал большой прорыв и стал практически инициатором не только уже второго совещания стран ареала барса, но и объединения этих государств, — отметил Константин Николаевич. — Международные донорские организации оценили вклад Кыргызстана, и в итоге страна только за последние годы получила около 4 миллионов долларов на реализацию проектов по сохранению и изучению барсов. Но при этом вся работа по сохранению барсов идет исключительно при поддержке правительства страны, на совещании лично присутствовал вице-премьер. Да и в целом совещание состоялось на высоком уровне, от каждой страны были представители государственных органов. Кроме нашей страны. Я, конечно, был безумно рад, что меня пригласили в качестве участника, но это был не мой уровень. Кроме меня был также директор Института зоологии, тоже представитель науки. Собственно, отсутствие интереса к данной проблеме на государственном уровне и является причиной того, что в Казахстане нет подобного кыргызскому реабилитационного центра, и в этом главный ответ, почему именно Кыргызстан, а, допустим, не Казахстан самая <барсиная> страна.
А ведь быть ведущей, а не ведомой в деле сохранения и изучения обитателей снежных вершин у нашей страны были все шансы. Достаточно вспомнить, как вообще начиналась работа по изучению редких животных и птиц и как создавалась Красная книга. Тут, кстати, не нужно далеко углубляться в историю. Дело было не так давно.
— Работа по сохранению биоразнообразия в мире началась, по научным меркам, совсем недавно, — продолжил наш собеседник. — Только лишь в 1949 году был создан международный союз охраны природы, который начал изучать проблему редких видов и готовить списки для Красной книги. И лишь в 1994 году принята международная конвенция по сохранению биоразнообразия. Что касается Казахстана, то у нас первое издание Красной книги датируется 1978 годом. А вот первое международное совещание по снежному барсу состоялось в 1988 году в Казахстане, в Алма-Ате. Оно длилось два дня. Первый — в Доме науки, второй — в Алма-Атинском зоопарке. Тогда был признан мировой приоритет Казахстана и зоопарка Алма-ты, в том числе в деле сохранения снежного барса. Но так сложилось, что отсутствие деятельности в этом направлении с нашей стороны привело к тому, что приоритет ушел в другую страну.
Много или мало?
Для ученых-зоологов событие, произошедшее два года назад в Кыргызстане, когда 12 стран ареала барса объединились под одной инициативой, стало без преувеличения лучиком света в конце туннеля.
— Сегодня благодаря объединению 12 стран нам, ученым, представителям этих государств, удается налаживать связь, организовывать совместную работу, — заметил Константин Плахов. — Сейчас самое главное, что процесс пошел. Ученые получили возможность проводить исследования, так как появилось специальное финансирование по изучению барса, ранее такого не было. И поскольку наша страна присоединилась к Глобальной инициативе, у нас была разработана так называемая национальная стратегия по сохранению снежного барса. Хотя и без нее в республике было предпринято немало мер по спасению обитателя снежных вершин. Мы вполне можем гордиться тем, что обеспеченность особо охраняемыми территориями, куда входит и ареал снежного барса, в Казахстане самая высокая в мире.
Константин Николаевич также отмечает, что в последнее время в Сети значительно возросло количество фотографий этого довольно скрытного хищника. И это тоже, по словам ученого, часть научно-исследовательских работ в данном направлении.
— Сейчас в местах обитания барсов стали устанавливать фотоловушки, благодаря которым и стали появляться свежие фотографии хищника, — говорит Плахов. — А то народ уже и сомневаться стал, а есть ли вообще в нашей природе барс? Собственно, эти же устройства и помогают делать подсчет хищника. Правда, подсчет очень приблизительный. Вот, допустим, стоят фотоловушки в 10 ущельях и каждая из этих камер зафиксировала по одной самке и по два малыша в среднем на каждую, тогда можно предположить, что, сколько самок — столько и самцов. И дальше все пропорциями. Сейчас, к примеру, на весь Казахстан насчитывается от 100 до 130 снежных барсов.
Однако, как утверждает ученый, важно четко понимать, какое количество барсов действительно необходимо для природы. Дело в том, что по определению экологии как науки существует так называемая пищевая пирамида. Нижний ярус — это растения, далее животные, питающиеся растениями, и верхний — хищники, питающиеся травоядными. И тут понятно, что, допустим, хищников не может быть больше, чем травоядных, а травоядных больше, чем растений.
— Всегда можно сказать, что 100 барсов — это мало, а 200, например, достаточно, — говорит Константин Плахов. — Но это всего лишь человеческая точка зрения. В природе свои законы, и ученые должны наконец научиться оперировать природными понятиями, то есть с точки зрения экосистемы.
Сегодня, к слову, нет ученых, которые бы специализировались на изучении только лишь барсов. Слишком это дорогое удовольствие. Да и к тому же ученых в принципе катастрофически мало. Причем, по словам Плахова, нехватка научных кадров в зоологии присуща не только Казахстану. Почти некому изучать снежную кошку и в Кыргызстане.
Продолжение должно последовать
В прошлом году в Казахстане завершилась трехлетняя программа по спасению барса. Весной этого года были заслушаны ее итоги. Следующим шагом должен был стать запуск другой программы. Но пока тишина. Отсутствие инициатив и действий, по словам Константина Николаевича, можно объяснить отсутствием элементарной координации работы специалистов, занимающихся вопросами изучения млекопитающих, в числе которых и барсы.
— Сейчас получается, что те немногочисленные ученые, которые работают в этом направление, собирают информацию, получают определенные наработки и полезный опыт, попросту, так и сидят со своими материалы и ни с кем не делятся ими, — отмечает Плахов. — Нет обмена информацией, нет централизованной работы и, как следствие, нет результата. И государство в этом вопросе проявляет пассивность. Третий месяц мы добиваемся от комитета лесного и охотничьего хозяйства назначения единого координатора этой работы. Организация, которая может обеспечить централизацию, это только Институт зоологии Казахстана как организация с самым большим опытом и с еще действующими научными сотрудниками.
На прошедшем в этом году в Бишкеке совещании 12 стран ареала снежного барса участники встречи говорили уже не просто о существовании проблемы, по сути общей для всех представленных государств, но и обсуждали дальнейшие необходимые действия и решения в данном направлении. И тут, собственно, ничего сверхнового. Задача стран — участниц Глобальной инициативы — продолжение программ по сохранению барса и поддержка научно-исследовательской работы. Но когда отечественные ученые смогут продолжить деятельность в рамках очередного этапа госпрограммы по сохранению снежного барса — пока неизвестно. Со своей стороны, специалисты предлагают государственным органам помимо все-таки создания необходимого координирующего органа сосредоточить следующие действия на работе с населением. Ведь для владыки снежных вершин по-прежнему главной угрозой является человек.
— В свое время в организации ЮНЕСКО прозвучал очень правильный постулат, который гласил, что никакая природоохранная инициатива ни в одной стране мира, пусть даже поддержанная законом, деньгами и прочим, никогда не принесет нужного эффекта, если не будет поддержана местным населением, — заметил Константин Николаевич.
А вот в создании в Казахстане подобного кыргызскому реабилитационного центра для барсов наш собеседник не видит смысла. Ведь что из себя представляет соседний опыт: 70 соток огороженной территории, по сути — большой вольер, куда поступают барсы, конфискованные у браконьеров, которых уже не представляется возможным выпустить в природу из-за различных травм.
— Реабилитационный центр для снежных барсов в Кыргызстане — это тот же зоопарк, — отметил Константин Плахов. — В Казахстане случаев конфискации у браконьеров живых барсов вообще не было, что касается других конфискованных животных, то их принимают зоопарки страны — Алматинский, Карагандинский, Шымкентский. И это вполне нормальная практика.
Кстати
На Западе барса называют снежным леопардом, у киргизов его зовут илбирсом, а казахи говорят — барыс. В переводе с древнеиранского ирбис — снежная кошка. Корни этого слова уходят в Парфянское царство — барс символизировал силу и выносливость.
Оксана ЛЫСЕНКО, Алматы, 1 октября 2015 г.,
Бюллетень Союза «За химическую безопасность»
