СКОЛЬКО СТОИТ ВОЗРОЖДЕНИЕ ТУРАНСКОГО ТИГРА В КАЗАХСТАНЕ?

Еще в начале ХХ века на территории Центральной Азии и Закавказья водился туранский тигр. Эти животные, рассказывают зоологи, обитали неподалёку от селений, но на людей не нападали. В 70-х годах было официально признано, что туранский тигр исчез как вид. Причины: уничтожение среды обитания – тугайного леса, уничтожение животных, которыми тигры питались, выпас скота, забор воды из рек, возле которых тигры жили (Амударья, Сырдарья, Чу и так далее, и так далее) и охота на них. О туранском тигре и желании его возродить в совместном материале проектов «Открытая Азия онлайн» и «ЛИВЕНЬ. Living Asia». Автор: Марина Михтаева. 

Доподлинно известно, что в городе Верном (старое название Алматы) в 1913 году у лесничего Перовского жил ручной тигр, привезенный еще детенышем из Балхаша. Лев Троцкий, сосланный в 1928 году в Алма-Ату, восхищался этими царственными животными. Кроме известных политических заявлений, Троцкий подписал нешуточный «Пакт о ненападении на балхашских тигров». Последнего туранского тигра в окрестностях Ташкента убил в 1906 году русский князь Голицын. Чучело зверя до середины 60-х XX века украшало один из залов ташкентского музея природы, пока случившийся в музее пожар не уничтожил экспозицию. В Таджикистане тигра видели в последний раз в 1954 году.
По данным Всемирного фонда дикой природы, в северном Кыргызстане последнего животного этого вида уничтожили в 1980-м.

В 1960-х годах туранский тигр был внесён в Красную книгу Международного союза охраны природы. Но было уже поздно. Сейчас предпринимаются попытки возродить этот вид в Казахстане. Местные ученые совместно со Всемирным фондом дикой природы (WWF) разработали специальную программу по реинтродукции.

Реинтродукция — переселение и заселение вновь диких животных и растений определенного вида на территорию, где они ранее обитали и произрастали, но откуда по каким-либо причинам исчезли, для создания новой и устойчивой популяции, – Википедия.

В 2014 году в Астане прошла Международная конференция по проекту возрождения туранского тигра. Представители Министерства окружающей среды и водных ресурсов Казахстана тогда заявили, что национальный парк для этого животного планируется создать уже в 2019 году.

Но не всё так просто, – говорит вице-президент Казахстанского национального географического общества, заместитель директора по науке Казахстанской ассоциации сохранения биоразнообразия, зоолог Сергей Скляренко.

Он рассказывает, сколько всего ещё нужно сделать в законодательстве и прописать в проекте, чтобы успешно возродить вид туранского тигра в Казахстана. 

– Сергей Львович, на какой стадии сейчас работы по реинтродукции тигра?

– Начнём с программы. Она составлялась с подачи Всемирного фонда дикой природы (WWF), с привлечение и казахстанских экспертов, и зарубежных. В итоге её сделали два года назад в более или менее окончательном виде. Она достаточно неплохо проработана в деталях.

Так что она в общем-то есть, но у неё нет в Казахстане никакого официального статуса на данный момент. То есть это по сути программа казахстанских и международных экспертов по восстановлению здесь группировки тигра. Но официального статуса у этой программы нет. Она была рассмотрена на заседании научно-технического совета Комитета лесного хозяйства и животного мира. Совет её одобрил, но этим в общем и кончилось. Она не подписана никем из руководителей министерства, допустим, или правительства. У неё отсутствует официальный статус и, соответственно, отсутствует повод для выделения средств государственных. И отсутствует уверенность у доноров – что вообще стоит давать какие-то деньги. То есть не прозвучала поддержка государства, подтверждённая документально. Утверждение программы – это как бы официальное подтверждение позиции, что да, Казахстан хочет и готов предпринять для этого вот такие, такие, такие шаги. Так что программа пока висит.

Это проблема, я бы сказал, системная. Потому что в Казахстане нет опыта официального подтверждения подобных программ. Потому что подобные программы не входят в число принятых нормативно-правовых документов. То есть в мировой практике это принято – утверждать программу действий по какому-то виду. Например, какая-то страна утверждает план действий по сохранению медведя белого, например, или сайгака. Но поскольку в Казахстане понятие такие программ сейчас отсутствует – нигде в законе не написано, что подобные программы вообще существуют. Допустим, в законе может быть написано: «Для сохранения отдельных редких видов принимаются программы, которые утверждаются тем-то и тем-то». Но такой фразу нигде нет, ни в одном из наших законов.

– А есть шансы, что она будет официально принята и начнёт работать?

– Её теоретически может принять правительство каким-то актом при наличии доброй воли или, может быть, министр может её утвердить на уровне министерства сельского хозяйства. Нет традиционной, законодательством установленной формы для таких документов. Поэтому, я так понимаю, министерству сельского хозяйства не совсем понятно: а кто должен подписать программу?

И для международных доноров просто утверждения программы научно-техническим советом недостаточно. Ну совет одобрил, да – хорошая программа, сказал. Но это не повод к выделению денег и для прочих действий. И сейчас возникла некая пауза. Была достаточно активная работа на этапе разработки вот этой программы. Доноры международные потратили деньги – в частности WWF, они нанимали экспертов, организации в Казахстане. Они отработали, сделали программу, провели предварительные изыскания, включая беседы с местным населением, анкетирование и так далее. Но с тех пор, как программа была разработана, всё остановилось. Правда, после принятия были дополнительные беседы с населением. Просто, чтобы выяснить позицию. После этого программу подкорректировали, кстати, предусмотрели дополнительное огораживание больших участков территории.

– Насколько я понимаю для того, чтобы привезти сюда тигра, нужно сначала восстановить экосистему?

– Привезти тигра – это самая простая часть. Объективно. Ну, подумаешь, взяли тигра на Дальнем Востоке, привезли, подержали в загонах. Они животные не то что бы слабые – не котят же привезут, а относительно взрослых зверей – подкормили, адаптировали, выпустили. Понятно, это дело непростое. Но если брать тигров не из зоопарка, а зверей, которые привыкли охотиться, добывать себе пищу, то это не очень сложный этап. На самом деле он самый простой в этом деле. Самый сложный – это восстановление экосистемы, это вообще самое сложное в этом деле. Восстановление экосистемы – это что? Это восстановление, во-первых, тугайного леса.

– Его и нет, наверное, уже…

– Он есть, но в плохом состоянии. Он участками без подлеска, подлесок выбит скотом напрочь, пожары регулярно происходят и леса выгорают. Да и дело в том, что там не особо охраняемые природные территории – там заказники. А это слабый уровень охраняемости, то есть это заказники, которые находятся под управлением «Алтын Эмеля». Там по одному, может быть, по два инспектора на огромные территории. Заказники находятся уже в дельте реки Или, где она начинает разветвляться, образуя рукава. Именно эти участки планируются под разведение тигра.

Так что, необходимо восстановление экосистемы, восстановление тугайного леса, чтобы он пришёл в нормальное состояние или хотя бы начал активно восстанавливаться. Для этого нужно выполнить комплекс задач: первым делом обеспечить нормальное поступление воды, чтобы лес вовремя затапливался. То есть снизить потребление воды хозяйствами. Причём это вполне реально – потеря воды около 50%, совершенно гигантская – вода просто бездарно тратится, гораздо больше, чем нужно. Нужно бороться с пожарами, нужно бороться с незаконной вырубкой, нужно бороться с выпасом скота, который съедает подрост. Это тоже запрещено, но тем не менее он там пасётся.

– Нужно же ещё обеспечить питание для тигров?

– Да, второй существенный момент – это кормовая база. Одному тигру в год надо порядка 50-60 кабанов на пропитание. Для этого они должны там быть. В данный момент там этого нет и близко. Плотность копытных примерно в 10 раз ниже, чем та, которая необходима для существования там тигра нормального. Для этого нужно опять же восстановление тугайного леса, чтобы кабаны могли там жить, это для них кормовая база.

Кроме того, что должна восстановиться численность кабанов, должна подняться численность косуль и джейранов. В идеале туда ещё надо привезти бухарского оленя. Бухарский олень у нас есть – он же тугайный олень. Он есть в государственном охотничьем хозяйстве «Карашенгель» – это хозяйство аппарата президента, по-моему. Так вот, у них там тугайных оленей избыток, они не знают, куда их девать – их слишком много и они там всё съедают, а так как это вид Красной книги, охотиться на него нельзя. Несмотря на то, что охотничье хозяйство совсем не рядовое, охотиться на краснокнижных нельзя и там. Оленя много – его надо вывозить. Но на это нужны средства. И для того, чтобы оленя вывозить на реку Или, где нижнее течение – там для него идеальные места – надо сначала наладить охрану. И вот пошла цепочка: нам нужна охрана, подъём численности копытных, восстановление тугайного леса и так далее. Одно без другого невозможно. И вот только когда всё это будет, можно вести речь о завозе тигров.

Фотографий туранского тигра почти нет.  
Это одни из самых частых изображений, которые можно найти в сети по поиску «туранский тигр». 

– Когда я узнала о том, что разработана такая программу, у меня сразу возник вопрос: а где взять туранского тигра для заселения на территории Казахстана, если он исчез как вид?

– Туранский тигр – это подвид фактически. Генетически все существующие расы тигра близки, способны между собой скрещиваться, давать плодовитое потомство. Это не видовой уровень различий. Туранский тигр, это генетически доказано, очень близок к амурскому тигру. Сюда вполне можно завозить амурских тигров.

И вот, кстати, программа. Она-то проработана хорошо, но там примерно половину занимает описание операций с тигром. По факту должны быть гораздо более тщательно проработаны задачи по восстановлению экосистемы. Естественно, в программе всё это указано, но этот как раз тот компонент, который сейчас – если программу всерьёз запускать  и подписывать – нуждается в тщательной дополнительной проработке. Вот эта часть должна быть сейчас расписана буквально по шагам – что делать в первый год, что во второй, третий, какие нужны средства на все эти операции. Вот этого там сейчас не хватает, если откровенно. По тигру проработки отличные – сколько надо завозить, чем они там могут питаться, как может расти поголовье – с какой скоростью в разных вариантах.

– А во сколько денег эта программа обойдётся, наверное, невозможно сказать?

– Почему – стоимость оценена, такая – ориентировочная. Но я вот даже не берусь сказать, насколько она адекватна. Доноры, вроде, обещают 10 млн долларов. Это, вроде бы, деньги и, вроде бы, немаленькие. Но если делать что-то такое всерьёз, то в масштабах страны это деньги не то чтобы очень большие. Но вот то же – моя любимая тема – «Кок-Жайляу»: там на первом этапе только на инфраструктуру планировалось потратить порядка 700 млн долларов. Ну вот, сравните масштабы. То есть государство в принципе, морально, готово было выкинуть такие деньги  только на инфраструктуру. То есть для государства эти 10 млн долларов это вообще ничего.

По предварительным оценкам – два года назад это считали – реализация программы потребует около 50 млн долларов США на первые 10 лет. Из них 20 млн планирует привлечь WWF, а 30 млн – цитирую – «планируется мобилизовать из бюджета Республики Казахстан, Фонда охраны природы Республики Казахстан (такого, кстати, не существует, по крайней мере, фонда с таким названием), Казахстанского географического общества и так далее». Ну вот, грубо они посчитали – 50 млн долларов где-то на 10 лет. Но опять же первая часть в программе прописана не очень тщательно – что касается восстановления экосистемы. 50 млн – это очень глазомерная оценка, я так могу сказать.

– А Казахстанское национальное географическое общество может как-то повлиять на скорость, продавить, чтобы программа быстрее заработала?

– Общество поддерживает программу, продавливать мы, конечно, не пытались. Мы поддерживаем, очень надеемся, говорим, что да – она хороша. Причём одно из требований у международных доноров для того, чтобы они начали финансирование, – это включение тигров в Красную книгу Казахстана. На международном уровне такая практика существует – включать в Красную книгу виды, которых на данный момент в стране нет. Это статус «исчезнувший в дикой природе» (Extinct in the Wild, EW). В принципе этот статус был когда-то в казахстанской Красной книге, в первом издании, и сейчас есть в России, например.

Чем этот статус – EW – хорош? Во-первых, он напоминает, что какие-то виды у нас исчезли, что они когда-то были, во-вторых, напоминает, что могут исчезнуть и другие – он указывает на потерю вида. И, в-третьих, этот статус позволяет включать какие-то механизмы восстановления вида. Можно говорить: «Видите, он был, есть в Красной книге, давайте его восстанавливать».

У нас по закону об охране животного мира уполномоченный орган –  в данном случае министерство сельского хозяйства – обязаны проводить мероприятия по восстановлению численности редких видов. Но если вида нет в списке, то его и нет. У нас получается, что тигра и нет. Это такая эфемерная вещь. И странно тратить деньги на вещь, которая никак не обозначена. То есть её надо обозначить, и тогда появится законодательная основа для действий по его восстановлению в стране, какая-то нормативная база. Комитет лесного хозяйства сможет сказать: «Видите, у нас есть этот вид в Красной книге, мы просим бюджетные средства для работ по его восстановлению».

А комитет не мог этого сделать при всём желании год назад и полгода назад. По той простой причине, что в Красную книгу у нас могли включаться виды, которые обитают в состоянии естественной свободы. Но тигр у нас не обитает, поэтому не подпадал под этот вариант. Сейчас формулировка в законе подправлена. Географическое общество, наша Ассоциация сохранения биоразнообразия лоббировали продвижение этой поправки в закон. От Ассоциации сидел человек постоянно в Парламенте. Мы первый раз попробовали поработать в качестве специального эксперта, который ходил на все заседания парламентской группы и отслеживал все изменения. И удалось внести несколько поправок в законодательство – удалось довести до выхода закона. И среди этих поправок – как раз возможность внесения в Красную книгу видов, исчезнувших в дикой природе.

– И какая перспектива по срокам с поправками в Красную книгу?

– Теперь следующий шаг за Комитетом лесного хозяйства и животного мира. Поправка есть, теперь нужно собрать Зоологическую комиссию – она утверждает списки. Комиссия должна решить, что нужно для того, чтобы перейти на международные критерии, набросать список видов, потом пересмотреть категории и утвердить новый список уже с тигром. Есть такая же проблема с лошадью Пржевальского, по которой у нас тоже работы встали два года назад – из-за того, что вид невозможно было включить в Красную книгу. А это было жёстким требованием донора. И у нас полностью встало финансирование по восстановлению вида. И сейчас мы надеемся – если всё будет идти очень быстро – что к следующей весне, по самым оптимистичным оценкам, мы получим новый список Красной книги с тигром и с лошадью. Красную книгу утверждает Правительство. Так что нужно всю эту работу провести.

Ради одного тигра нелепо выносить какие-то постановления. Никто даже не возьмётся. Нужно пересмотреть всю Красную книгу – там очень много проблем: хотя бы по наземным позвоночным. И список утвердить целиком – это потребует времени. Пересмотреть, подкорректировать, потом выйти на постановление правительства.

Заглавное фото: phistory.ru
Фото Сергея Скляренко из личного архива