В науке о климате слишком часто встречаются доказательства, основанные на политике
Большую часть своей жизни я был научным писателем. Это значит, что я подслушиваю, что происходит в лабораториях, чтобы потом рассказывать интересные истории. Вроде того, как художественные критики пишут об искусстве, но с существенной разницей: мы, «научные критики», редко критикуем. Если считаем, что научная статья глупа, то просто её игнорируем. Наука даёт слишком много хороших вещей, чтобы тратить время на то, чтобы отметать плохие.
Конечно, мы время от времени принимаем лженауку — гомеопатия, астрология, заявления о том, что генетически модифицированная пища вызывает рак, и так далее. Но самое замечательное в науке — это то, что она самокорректируется. Хорошее вытесняет плохое, потому что эксперименты повторяются и повторяются и гипотезы подвергаются проверке. Так что действительно плохая идея не может долго выживать в науке.
Или так я привык думать. Теперь, во многом благодаря науке о климате, я передумал. Оказывается, плохие идеи могут сохраняться в науке десятилетиями, и в окружении клевретов они могут превратиться в нетерпимые догмы.
Это должно было быть очевидно для меня. Лысенковщина — псевдобиологическая теория, согласно которой растения (и люди) могут обучаться, чтобы изменить свою наследственную природу, способствовала голоду миллионов и в течение десятилетий главенствовала в Советском Союзе, достигнув своего зенита при Никите Хрущеве. Теория о том, что диетический жир вызывает ожирение и сердечные заболевания, основанная на нескольких ужасных исследованиях в 1950-х годах, стала неоспоримой ортодоксальностью и только сейчас медленно исчезает.
Общим для этих двух идей является то, что они получили политическую поддержку, что позволило им монополизировать дебаты. Ученые так же, как и все остальные люди, склонны к «предвзятости к подтверждению». Мы все склонны искать доказательства, подтверждающие нашу любимую гипотезу, и опровергать доказательства, которые противоречат ей — как если бы мы были её клевретами. Ученые далеко не всегда пытаются опровергнуть свои собственные теории, как они иногда утверждают. Но зато они пытаются опровергнуть друг друга. Наука всегда была децентрализована, поэтому профессор Смит оспаривает претензии профессора Джонса, и именно это делает науку честной.
Беда теорий Лысенко и диетического жира в том, что в обоих случаях была установлена монополия. Противники Лысенко были заключены в тюрьму или убиты. Книга Нины Тейхольц «Большой жирный сюрприз» показывает в разрушительных деталях, как противники гипотезы Ансела Кейса о диетическом жире лишались грантов и участия в дискуссии из-за нетерпимого консенсуса, поддерживаемого корыстными интересами, что подтверждается и усиливается покорной прессой.
Болельщики тревоги
То же самое произошло и с дебатами по климату, и это может повредить репутации науки в целом. «Плохая идея» в данном случае не то что климатические изменения или человеческие существа влияют на климатические изменения, а то, что предстоящее изменение достаточно опасно, чтобы требовать срочных политических мер. В 1970-х годах, когда глобальные температуры снижались, некоторые ученые не могли устоять перед соблазном внимания прессы, утверждая, что наступает новый ледниковый период. Другие назвали это чепухой, и Всемирная Метеорологическая Организация справедливо отказалась поддержать эту тревогу. Это наука работает как надо. В 1980-х годах, когда температура снова начала повышаться, некоторые из тех же ученых стряхнули пыль с парникового эффекта и стали утверждать, что теперь вероятно быстро нарастающее потепление.
Сначала научное сообщество отреагировало скептически, и было высказано множество мнений. Сейчас трудно даже представить, насколько тогда позволялось ставить под сомнение подобные заявления. Как напоминает нам Берни Левин в одной из глав захватывающей новой книги эссе под названием «Изменение климата: факты (далее — Факты)», еще в 1995 году, когда во втором докладе об оценке Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК) было в последний момент присовокуплено дополнительное заявление о «заметном влиянии человека» на климат, журнал «Нэйче» (Nature) предостерёг ученых от перегрева дискуссии.
С тех пор, однако, дюйм за дюймом огромные зеленые группы давления набирали вес на диете постоянной, но то и дело меняющейся тревоги о будущем. То, что эти тревоги — по поводу роста населения, пестицидов, дождевых лесов, кислотных дождей, озоновых дыр, количества сперматозоидов, генетически модифицированных культур — часто оказывались весьма преувеличенными, не имеет значения: организации, которые преувеличивали больше всего, потратили больше всего денег. В случае климата, тревога всегда в отдаленном будущем, поэтому никогда не может быть опровергнута.
Эти огромные зеленые транснациональные корпорации с бюджетом в сотни миллионов долларов теперь систематически проникают в науку, а также в промышленность и средства массовой информации, в результате чего многие видные ученые-климатологи и журналисты, которые их освещают, стали однобокими проводниками этой тревоги, а популярный отряд все более и более злобных блоггеров следит за дебатами, чтобы гарантировать, что любой, кто выбивается из общего ряда, будет наказан. Они настаивают на искоренении всех упоминаний о ереси, согласно которой изменение климата не может быть смертельно опасным.
Современная наука о климате, как указывает Ян Плимер в своей главе в «Фактах», основана на «заранее установленном заключении, огромные массивы доказательств игнорируются, а аналитические процедуры рассматриваются как доказательства». Фонды не субсидируют исследования альтернативных теорий. Те, кто выражает даже малейшие сомнения в отношении опасного изменения климата, либо подвергаются остракизму и обвиняются в том, что им платят интересанты ископаемого топлива, либо испытывают недостаток средств; те же, кто берет деньги у групп «зеленого давления» и делают невероятно преувеличенные заявления, получают награды и воспринимаются СМИ как нейтральные.
Посмотрите, что случилось с экологом, защищающем бабочек, по имени Камилла Пармезан, когда та опубликовала статью «Климат и ареал видов», в которой обвинила изменение климата в том, что оно угрожает исчезновению в Калифорнии бабочки-шашечницы, смещая ареал её обитания на север. Эта статья цитировалась более 500 раз, ее автора приглашали выступить в Белом доме и даже попросили внести свой вклад в третий оценочный доклад МГЭИК.
К сожалению, выдающийся эколог по имени Джим Стил не согласился с ее выводом: в южной части ареала обитания бабочек было больше локальных вымираний из-за городского развития, чем на севере, поэтому на север переместились только средние статистические данные, а не бабочки. В любом случае не было коррелированного локального изменения температуры, и с тех пор бабочки выздоравливали по всему диапазону. Когда Стил попросил Пармезан предоставить ей данные, она отказалась. Статья Пармезан продолжает цитироваться как свидетельство изменения климата, а Стил высмеивается как «отрицатель». Неудивительно, что знакомый мне эколог-скептик очень неохотно высовывается из своей скорлупы.
Джим Хансен, недавно покинувший пост главы Института космических исследований им. Годдарда при НАСА в связи с выходом на пенсию, получил более миллиона долларов в виде зеленых грантов, регулярно участвовал в акциях протеста против угольных электростанций и даже подвергался аресту, но в то же время он отвечал за регулировку и гомогенизацию одного из предположительно объективных наборов данных о глобальной температуре поверхности. Как он по-вашему отреагировал, если бы ему сказали, что изменение климата не такая уж большая проблема?
Майкл Оппенгеймер из Принстонского университета, который часто выступает перед Конгрессом в поддержку срочных мер по борьбе с изменением климата, был старшим научным сотрудником Фонда защиты окружающей среды (EDF) в течение 19 лет и продолжает его консультировать. Активы EDF составляют 209 миллионов долларов, а с 2008 года более 540 миллионов долларов было получено от благотворительных фондов плюс 2,8 миллиона долларов в виде федеральных грантов. За это время он потратил 11,3 миллиона долларов на лоббирование, а в тридцати двух федеральных консультативных комитетах работает пятьдесят пять человек. Насколько вероятно, что они или Оппенгеймер развернутся и скажут, что глобальное потепление вряд ли опасно?
Почему МГЭИК, спрашивает блогер Донна Лафрамбуаз, «поставила человека, который потратил свою карьеру на обналичивание чеков как от Всемирного фонда дикой природы (WWF), так и от Гринписа, ответственным за главу об океанах мира в последнем оценочном докладе?» Она имеет в виду Ове Хог-Гульдберг из Квинслендского университета.
Эти ученые и их факелоносцы неоднократно настаивали на том, что существует только два взгляда на изменение климата: реальное, антропогенное и опасное (правильный) — или что оно не происходит (неправильный). Но это ложная дихотомия. Существует третья возможность: изменение климата реально, частично вызвано человеком, но не опасно. Это «прохладный» подход, и я с удовольствием отношусь к этой категории. Смертные не считают опасное изменение климата невозможным; но они думают, что это маловероятно.
Полагаю, очень немногие люди даже знают об этом. Большинство обычных людей, которые не следят за климатическими дебатами, полагают, что либо этого не происходит, либо это опасно. Это подходит тем, кто заинтересован в возобновляемых источниках энергии, поскольку подразумевает, что единственный способ, которым вы будете противостоять их невзгодам, — это если вы «не верите» в изменение климата.
В чём состоит консенсус по поводу будущего?
Скептики, подобные Плимеру, часто жалуются, что «консенсусу» нет места в науке. Строго говоря, они правы, но я думаю, что это отвлекающий манёвр. Меня радует, что возможен научный консенсус по поводу прошлого и настоящего. Земля — это сфера; эволюционная теория верна; углекислый газ является парниковым газом. В своем последнем отчете МГЭИК утверждает, что «на 95 процентов» уверена, что «более половины» (слабого) потепления «с 1950 года» обеспечено человеком. Готов выпить за это, хотя это довольно туманное утверждение. Но вот о будущем большого согласия ждать не приходится. Ученые ужасны в своих прогнозах — действительно, как пишет Дэн Гарднер в своей книге «Будущая болтовня», они зачастую хуже профанов. А климат — это хаотическая система с множественными воздействиями, из которых выбросы человека являются лишь одним, что делает прогнозирование еще сложнее.
МГЭИК фактически допускает возможность потепления в рамках своего консенсуса, потому что она дает диапазон возможных будущих температур: она думает, что к концу столетия мир будет в среднем примерно на 1,5-4 градуса теплее. Это огромный диапазон, от незначительных и выгодных последствий до ужасно вредных, поэтому вряд ли это единое мнение об опасности, и если вы посмотрите на «функции плотности вероятности» чувствительности климата, они всегда сгущаются в сторону нижней границы.
Более того, описывая допущения о «репрезентативных путях концентрации» мелким шрифтом, МГЭИК признаёт, что верхняя часть диапазона будет достигнута только
● при высокой чувствительности к углекислому газу (что сомнительно);
● если мировой рост населения вновь ускорится (что маловероятно);
● если поглощение диоксида углерода океанами замедлится (что маловероятно) и
● если мировая экономика пойдет в очень странном направлении, отказавшись от газа, но увеличив использование угля в 10 раз (что неправдоподобно).
Но комментаторы игнорируют все эти предостережения и болтают о потеплении «до» четырех градусов (или даже больше), а затем подвергают критике любого, кто говорит, как и я, что нижний предел шкалы выглядит гораздо более вероятным, учитывая фактические данные. Это преднамеренная тактика. Руководствуясь тем, что психолог Филипп Тетлок назвал «психологией табу», была проведена систематическая и тщательная кампания за исключение среднего уровня как еретического: не просто неправильного, но ошибочного, аморального и выходящего за рамки. И это побуждает «отрицателей» к коннотациям с отрицанием холокоста. По причинам, которые я не до конца понимаю, журналисты постыдно рады поддержать этот фундаментально религиозный проект.
Политикам нравится поляризация подобного разбора, ибо это означает, что они перед ними всего лишь соломенное чучело. В этом-то они хороши! «Сомнение устранено», — заявил в своем выступлении в 2007 году бывший премьер-министр Норвегии и спецпредставитель ООН по изменению климата Гро Харлем Брундтланд: «Безответственно, безрассудно и глубоко аморально ставить под сомнение серьезность ситуации. Время для диагностики прошло. Теперь пришло время действовать». Джон Керри говорит, что у нас нет времени для споров с теми, кто считает, что Земля плоская. Барак Обама говорит, что 97 процентов ученых согласны с тем, что изменение климата является «реальным, рукотворным и опасным». Это просто ложь (или очень невежественное замечание): как я отмечал выше, по поводу того, что это опасно, единого мнения нет.
Так где же возмущение ученых по поводу этого президентского извращения реальности? На самом деле, всё ещё хуже. 97-процентное число проистекает из двух частей лженауки, которые смутили бы даже и гомеопата. Первым был опрос, в ходе которого выяснилось, что 97% из всего лишь (!) 79 ученых считают изменение климата рукотворным, а не то, что оно опасно. Более поздний опрос 1854 членов Американского метеорологического общества показал, что истинное число составляет лишь 52%.
Вторым источником 97-процентного числа был обзор научных работ, который в настоящее время полностью опровергнут профессором Ричардом Толом из университета Сассекса, который, вероятно, является ведущим в мире экономистом по климату. Когда австралийский блогер Джоанна Нова суммировала выводы Тола, Джон Кук из университета Квинсленда и его команда использовали нерепрезентативную выборку, проигнорировали много полезных данных, использовали предвзятых наблюдателей, которые не согласились с авторами статей, которых они классифицировали почти две трети времени, а также собрали и проанализировали данные таким образом, чтобы позволить авторам скорректировать свои предварительные выводы по мере их продвижения, неважно научны они или нет. Данные не могли быть воспроизведены, и сам Кук пригрозил судебным иском, чтобы скрыть их. Тем не менее, ни журнал, ни университет, в котором работает Кук, не отказались от статьи, и научное сообщество не прекращает ссылаться на нее, не говоря уже о том, чтобы её освистать. Ибо её «вывод» слишком им полезен.
Это должен быть огромный скандал, а не пища для твита лидера свободного мира. Джоанна Нова, между прочим, является примером нового поколения научного критика, который возродил дебаты по климату. Эта талантливая научная журналистка, почти никем не поддерживаемая и столкнувшаяся с остракизмом из-за своей ереси, отказалась от любых шансов на нормальную, прибыльную карьеру и систематически разоблачает, как огромный финансовый соус, которым питается наука о климате, исказил научные методы. В своей главе в «Фактах» Нова отмечает, что вся отрасль политики по борьбе с изменением климата, основанная на триллионах долларов, основывается на одном гипотетическом предположении, впервые выдвинутом в 1896 году, для которого по сей день нет никаких доказательств.
Предполагается, что умеренное потепление от углекислого газа должно быть значительно усилено дополнительным водяным паром — что при нагревании воздуха будет увеличение абсолютной влажности, обеспечивающей «положительную обратную связь». Это предположение привело к конкретным прогнозам, которые можно было проверить. И тесты вновь и вновь дают отрицательные результаты. Убедительных данных, что умеренное потепление может превратиться в опасное, просто нет. Нет горячей точки тропической тропосферы. Керны льда однозначно показывают, что температура может падать, хотя содержание углекислого газа остается при этом высоким. Оценки чувствительности климата, которая должна быть высокой, если сила обратная положительная реакция, вместо этого становятся все ниже и ниже. И прежде всего, температура так и поднялась, как предсказывали модели.
Скандал после скандала
Статья Кука — один из многих скандалов и промахов в науке о климате. В 2012 году был случай, когда специалист по климату Питер Глейк украл идентификатор члена совета директоров (скептически настроенного) Института Хартленда, стащил конфиденциальную документацию и включил в неё «меморандум о стратегии» якобы описание планов института, что было прямым подлогом. Глейк тогда извинился, но продолжает быть уважаемым климатологом.
Был ещё один такой — Стефан Левандовски, работавший тогда в университете Западной Австралии, который опубликовал статью под названием «НАСА сфальсифицировала посадку на Луну, поэтому наука о климате — обман», из которой читатели, как гласил заголовок в британской газете «Гардиан», могли сделать вывод, что «Новые исследования показывают, что скептики также склонны поддерживать теории заговора, такие как фальсификация приземления на Луну». Тем не менее, на самом деле в опросе для газеты, только 10 респондентов из 1145 считали, что посадка на Луну была обманом, и семь из них при этом вовсе не думали, что и изменение климата тоже обман. Особая ирония здесь заключается в том, что двое астронавтов, которые действительно побывали на Луне, являются ярыми климатическими скептиками: Харрисон Шмитт и Базз Олдрин.
Потребовались годы настойчивости, прежде чем физику Джонатану Джонсу и политологу Рут Диксон всё же удалось опубликовать (в марте 2015 года) подробную и разгромную критику методологических ошибок и причудливых рассуждений в статье Левандовски, причем один журнал позволил самому Левандовски выступать против публикация их отклика. Левандовски опубликовал позже статью, утверждая, что реакция на его предыдущую статью доказала, что он был прав, но она была настолько ущербной, что её пришлось отозвать.
Если эти примеры странной научной практики кажутся слишком туманными, возьмите Раджендру Пачаури, который 13 лет был главой МГЭИК и которого часто называют «ведущим специалистом по климату в мире». Однажды он назвал «наукой вуду» официальный доклад ведущего индийского гляциолога Виджая Райна, потому что тот оспорил причудливое утверждение в докладе МГЭИК (со ссылкой на доклад WWF, в котором цитируется статья в «Новом ученом») о том, что ледники Гималаев исчезнут к 2035 году. Первоначально эту идею высказал Сайед Хаснайн, который впоследствии устроился на работу в Институт энергетики и ресурсов (TERI), компанию в Дели, генеральным директором коей является д-р Пачаури, и там его заявление о судьбе ледников позволило TERI выиграть грант Европейского Союза в три миллиона евро. Неудивительно, что доктор Пачаури, возможно, не хотел, чтобы утверждение о якобы роковом 2035 годе было оспорена.
И все же Райна был прав — это утверждение оказалось самой громкой ошибкой МГЭИК, и д-ру Пачаури пришлось отозвать и его, и собственное замечание насчёт «вуду». Скандал привел к крайне критическому отзыву о МГЭИК нескольких ведущих ученых мир, в котором, среди прочего, было рекомендовано, чтобы председатель МГЭИК отказался от должности после одного срока. Доктор Пачаури проигнорировал это, сохранил свой пост, совершил поездку по миру, убеждая других не делать этого, и опубликовал роман с порно-сценами соблазнения пожилым мужчиной молодых женщин. (Он подал в отставку в 2015 году после обвинений в совершении уголовного наказуемых сексуальных действий с 29-летней сотрудницей, что он отрицает и что подлежит полицейскому расследованию.)
Тем не менее, блоггеры по климату, которые постоянно шпыняют скептиков, о большей части все этого промолчали. Если захотите проследить за карьерой доктора Пачаури, можно положиться на неутомимого, но самофинансируемого журналиста-расследователя — канадку Донну Лафрамбуаз. В своей главе в «Фактах» Лафрамбуаз подробно рассказывает, как д-ру Пачаури удалось побудить мир считать его нобелевским лауреатом, хотя это просто неправда.
Заметьте, кстати, сколько среди этих бесстрашных вольнодумцев, готовых сказать королям, что они голые, женщин. Сьюзан Крокфорд, канадский зоолог, неуклонно разоблачает мифотворчество паникёрствующих по поводу белых медведей, создавая явный дискомфорт очень многих пасущихся на этом поле. Дженнифер Марохаси из Центрального университета Квинсленда, настойчиво спрашивая, почему тренды охлаждения, зарегистрированные на австралийских метеостанциях без зарегистрированных подвижек, изменены на тренды потепления, побудила Бюро метеорологии к пересмотру их процедур. В её главе в «Фактах» рассказывается о неспособности компьютерных моделей прогнозировать количество осадков.
Но и скептики-мужчины тоже добились успехов. Был случай, когда документ, на который опиралась МГЭИК, показал, что городские острова тепла (тот факт что в городах в целом теплее, чем в окружающей их сельской местности, говорит о том, что урбанизация вызывает локальное, но не глобальное потепление), не увеличивали недавнее потепление. Эта статья, как показал скептик Дуг Кинэн, частично основана на несуществующих данных о сорока девяти метеостанциях в Китае. После исправления выяснилось, что в Китае на городские острова тепла фактически приходится 40 процентов потепления.
В качестве доказательства внезапного недавнего потепления приводился керн донных отложений в скандинавских озерах, который, как оказалось, перевернули «вверх ногами» — авторы исследования считали, что его следует трактовать противоположным образом: если что-то и показывало охлаждение.
Был график, показывающий беспрецедентное недавнее потепление, которое, как оказалось, зависело только от одной лиственницы на полуострове Ямал в Сибири.
Была хоккейная клюшка южного полушария, которая была создана путём отбрасывания неудобных рядов данных.
Был печально известный инцидент «спрятанного спада», когда график, основанный на кольцах деревьев, был усечен, чтобы скрыть тот факт, что он, похоже, показывает недавнее похолодание.
И, конечно, матерью всех скандалов стала сама «хоккейная клюшка»: график, который якобы представлял потепление последних трех десятилетий ХХ века как беспрецедентное за тысячелетие, график, которым МГЭИК была так воодушевлена, что она шесть раз (!) поместила его в своем третьем оценочном докладе и повесила его за спиной председателя МГЭИК на его пресс-конференции. Этот график убедил меня отказаться от своего скептицизма (пока я не узнал о его недостатках), потому что я думал, что журнал «Нэйче» никогда бы не опубликовал его без проверки. И это график систематически демонстрируется Стивеном Макинтайром и Россом Маккитриком как полностью вводящий в заблуждение, как Маккитрик рассказывает в славных деталях в своей главе в «Фактах».
Его форма хоккейной клюшки в значительной степени зависела от одного набора данных об остистой сосне на юго-западе США, усиленного статистическим подходом, позволяющим в 200 раз превышать любой график в форме хоккейной клюшки. Тем не менее, кольца тех деревьев, по словам их исследовавших, вообще не отражают температуру. Более того, ученый, стоявший за оригинальной статьей, Майкл Манн, все время знал, что его данные сильно зависят от этих неуместных деревьев и нескольких других, потому что, когда, наконец, возобладали его данные, он случайно включил файл под названием «проверено», который доказал то же самое: он проверил эффект удаления образцов остистой сосны и еще одного и обнаружил, что форма хоккейной клюшки исчезла.
В марте этого года доктор Манн опубликовал статью, в которой утверждается, что Гольфстрим замедляется. Она отозвалась кричащими заголовками по всему миру. Удивительно, но его свидетельство того, что Гольфстрим замедляется, было получено не от Гольфстрима, а от «доверенных лиц», которые включали в себя — да! — остистые сосны в Аризоне, перевернутые вверх дном озера в Скандинавии и лиственницы в Сибири.
Демократизация науки
Любой из подобных скандалов, скажем, в медицине, привёл бы к приостановке деятельности, её расследованию или вообще отказу от не оправдавшейся методики. А климатологическое сообщество постоянно реагирует на них так, будто все в порядке. Оно кричит о любых ошибках сторонников слабого потепления, но игнорирует ошибки тех, кто его преувеличивает. Это самодовольство потрясло меня и сделало больше, чем что-либо еще, чтобы ослабить мою давнюю поддержку науки как института. Я повторяю, что я не скептик в отношении изменения климата, не говоря уже о «отрицателе». Я думаю, что вызванное углекислым газом потепление в течение этого столетия вероятно, хотя я думаю, что оно вряд ли окажется быстрым и опасным. Поэтому я не согласен с теми, кто говорит, что потепление — целиком естественное или всё оно вызвано солнцем, или только пример плохого измерения, но не считаю, есть оправдание плохой научной практики в поддержку теории углекислого газа, и каждый раз, когда вспыхивает один из таких скандалов, а научное сообщество просит нас игнорировать его, мне представляется, что крайние скептики во многом правы. Я искренне чувствую себя преданным профессией, которой занимаюсь столько лет.
Однако есть одна хорошая вещь, которая произошла с наукой в результате климатических дебатов: демократизация науки скептическими блоггерами. Не случайно скептики продолжают завоевывать награды «Блогги». Нет ничего похожего на них, собирающих столько откликов, насыщенных дебатов и действительно открытого экспертного обзора. Следование за Стивеном Макинтайром в его сообщениях о кольцах деревьев, Энтони Уоттсом или Полом Хомвудом — о регистрации температур, Джудит Карри — о неопределенности, Уиллисом Эшенбахом — об облаках или ледяных кернах или Эндрю Монтфордом — об освещении проблемы климата в СМИ было в последние годы для тех, кто интересуется наукой, истинным удовольствием. Статьи же, прошедшие официальное рецензирование и опубликованные в журналах были, тем не менее, разорваны в блогах в клочья. Было время, когда Стивен Макинтайр обнаружил, что температурный тренд в Антарктике возник «полностью из-за воздействия объединения двух наборов данных». Или когда Уиллис Эшенбах показал, что опубликованная диаграмма «сократила современный уровень выбросов двуокиси углерода в керне льда как раз в то время, когда двуокись углерода снова начала расти» около 8000 лет назад, исключив тем самым поразительный, но неудобный факт, что уровни двуокиси углерода выросли, хотя температура течение следующего тысячелетия падала.
Учёным, конечно, не нравится это lèse majesté, как говорят французы, — «оскорбление величества». Но это и есть та гражданская наука, которую интернет давно обещал. Вот на что должно быть похоже подслушивание науки — наблюдая, чем обернётся каждый сюжет, каковы ответные действия и встречные ответы, составлять свое собственное мнение на основе доказательств. То есть, именно то, чего не характерно для сторонников глобального потепления. Их блоггеры почти всегда утомлённо снисходительны. Они ведут себя как священники шестнадцатого века, которые не сознают, что Библию пора бы перевести на английский язык.
Особенно преследуются отступники-еретики в самой науке. На Би-би-си вылили ушат грязи даже за то, что там взяли интервью у Боба Картера — выдающегося геолога и эксперта по климатологии, который не разделяет алармистскую линию и является одним из редакторов «Пересмотренного изменения климата» — серьезного и всестороннего обзора состояния климатической науки, созданного неправительственной группой экспертов по изменению климата и игнорируемого основными средствами массовой информации.
Джудит Карри из Технологического института Джорджии перешла от алармизма к легкому скептицизму и тотчас подверглась за это яростной критике. Она недавно написала:
«На ученых-климатологов оказывается огромное давление, чтобы они согласились с так называемым консенсусом. Это давление исходит не только от политиков, но и от федеральных финансирующих учреждений, университетов и профессиональных обществ, а также от самих ученых, которые являются активистами и защитниками окружающей среды. Укрепление этого консенсуса — это сильные денежные, репутационные и авторитетные интересы. Закрытие обсуждения проблемы изменения климата является трагедией как для науки, так и для общества».
Выдающийся шведский метеоролог Леннарт Бенгтссон так испугался за свою семью и свое здоровье после того, как объявил в прошлом году, что вступает в консультативный совет Фонда глобальной политики в области потепления, что покинул его, сказав: «Эта ситуация напоминает мне о временах Маккарти.Астрофизик Вилли Сун был ложно обвинен активистом «Гринпис» в том, что тот не раскрыл конфликт интересов в академическом журнале, и это обвинение широко повторяется в основных средствах массовой информации.
Расчистить середину
Большая часть этой климатической войны сходна с тем, что произошло с исламизмом, и является результатом подобной преднамеренной политики поляризации и заглушения дебатов. Обозначение противников «исламофобами» или «отрицателями» в подавляющем большинстве случаев одинаково неточно и одинаково предназначено для поляризации. Как недавно написала Асра Номани в газете «Вашингтон пост», сообщество сотрудников полиции по борьбе с богохульством возникло в следствие намеренного политического решения Организации исламского сотрудничества начал пытаться контролировать дебаты по исламу. Этот более многолюдный корпус навешивает ярлык «исламофоб» на ученых, журналистов и других людей, которые осмеливаются говорить об экстремистской идеологии в религии… Оскорбления могут выглядеть как интернет-троллинг и яростные комментарии, которые вы можете найти в любом блоге или новостном сайте. Но они более скоординированные, пугающие и настойчивые.
Сравните это с тем, что случилось с Роджером Пилке-младшим, как рассказывает Джеймс Делингпол в «Фактах». Пильке — профессор экологических исследований в университете Колорадо и чрезвычайно уважаемый эксперт по стихийным бедствиям. Он не отрицает, что искусственное глобальное потепление реально. Но в его собственной области знаний он очень четко понимает, что рост страховых убытков объясняется тем, что мир становится богаче, а нам есть что терять, а вовсе не потому, что случаются новые ураганы. Это неопровержимо верно, и МГЭИК соглашается с ним. Но когда он сказал это на вебсайте FiveThirtyEight Нейта Сильвера, они с Сильвером были затоптаны комментаторами во главе с неким Робом Ханикаттом. Сокрушенный яростью, которую он вызвал, Сильвер извинился и отказался публиковать Пильке.
Роб Ханикатт и его союзники знали, что они делают. Делингпол отмечает, что Ханикатт (на другом веб-сайте) призывал людей «отправлять войска, чтобы разбить» что-нибудь умеренное или скептическое, и «вырастить команду дробилок». Те из нас, кто занимался этим, знают, что это точно так же, как полиция богохульства делает с исламофобией. На нас навешивают ложные ярлыки «отрицателей» и подвергают нападкам за ересь, зачастую самым жестким способом.
Ещё более шокирующим был бандитский мятеж, устроенный в этом году алармистами, чтобы дезорганизовать работу университета Западной Австралии, поскольку боссы многократно развенчанного теоретика заговора Стефана Левандовски давали работу экономисту Бьорну Ломборгу. Основанием было то, что Ломборг является «отрицателем». Но это не так. Он не бросает вызов науке вообще. Он оспаривает по экономическим соображениям некоторые меры в области изменения климата и перекос приоритетов, которые приводят к неэффективному расходованию денег на неверные экологические решения. Его подход неоднократно подтверждался в течение многих лет в самых разных обстоятельствах многими ведущими экономистами мира. Тем не менее, едва раздался писк протеста со стороны академического сообщества, как его затуркали и опорочили за то, что он посмел попытаться создать исследовательскую группу в университете.
Ну, интернет-тролли бродят по лесу в каждом предмете, так на что же я жалуюсь? Разница в том, что в дебатах о климате они имеют молчаливую или явную поддержку научного сообщества. Почтенные организации, такие как Королевское общество, почти никогда не критикуют журналистов за то, что они чрезмерно паникуют — только за то, что они паникуют слишком вяло, и его члены всё чаще ведут себя как лжеученые, оправдывая неудобные факты.
Оправдывание за неудачные прогнозы
Например, ученые предсказали отступление морского льда в Антарктике, но вместо этого его площадь расширилась, и в настоящее время они, как и любой астролог, утверждают, что это в конце концов связано с потеплением. «Пожалуйста, — пишет Марк Стейн в «Фактах»:
«Никаких смешков, это так по-детски — каждый профессор климатологии знает, что самый толстый лед когда-либо был явным признаком тонкого льда, потому что, когда океаны прогреваются, ледники разрушают Гималаи и переносятся Эль-Нинья вниз по течению Гора мимо мыса Доброго Рога, где они сливаются в тающий ледяной покров, названный, к вашему сведению, в честь ледяного покрова рэпера…»
Или рассмотрим пример из недавнего буклета Королевского общества об изменении климата:«Означает ли недавнее замедление потепления, что изменение климата больше не происходит? Нет. После очень высокой температуры поверхности в 1998 году, последовавшей за сильным Эль-Ниньо в 1997-98 годах, повышение средней температуры поверхности Земли замедлилось по сравнению с предыдущим десятилетием быстрого повышения температуры, и в океанах накапливалось больше избыточного тепла».
Из этого вы никогда не узнаете, что оправдание «оно прячется в океанах» — это всего лишь одна недоказанная гипотеза, которая подразумевает, что естественные колебания преувеличивали потепление в 1990-х годах, усиливая тем самым позицию сторонников слабого потепления. Также вы не знаете (как рассказывает Эндрю Болт в своей главе в «Фактах»), что пауза в глобальном потеплении противоречит конкретным и явным прогнозам, подобным этому, из Метеорологического бюро Великобритании: «к 2014 году мы прогнозируем, что будет на 0,3 градуса теплее, чем было в 2004 году». Или то, что длительность паузы теперь превышает точку, в которой многие ученые заявили, что она опровергнет гипотезу быстрого рукотворного потепления. Доктор Фил Джонс, руководитель отдела климатических исследований в университете Восточной Англии, сказал в 2009 году: «Состояние, когда «нет тенденции к росту», должно продолжаться в общей сложности 15 лет, прежде чем мы начнем беспокоиться». Что мы теперь и имеем.
Исключение несостоятельных предсказаний является основным элементом астрологии; так утверждают псевдоучёные. В науке, как некогда настаивал Карл Поппер, если вы делаете прогнозы, а они терпят неудачу, вы не просто оправдываетесь, а настаиваете, что даже более правы, чем раньше. Когда-то Королевское общество обещало «никогда не высказывать свое мнение как единое целое по любому вопросу». Его девиз — «nullius in verba»: никому не верить на слово. Теперь оно излагает катехизис того, во что вы должны верить. Конечно, передача догм приличествует церквям, а не научным учреждениям. Компетентность, авторитет и лидерство ничего не значат в науке. Великий Томас Генри Хаксли выразил это так: «Тот, кто добывает естественнонаучные знания, абсолютно отказывается признавать авторитет как таковой. Для него скептицизм — высшая обязанность; слепая вера — единственный непростительный грех». Ричард Фейнман выразился ещё энергичнее:« Наука — это вера в невежество знатоков».
Вред науке
Мне страшно подумать, какой вред этот эпизод нанесет репутации науки в целом, когда осядет пыль. Науке понадобится реформация. Гарт Палтридж — выдающийся австралийский климатолог, написал в «Фактах» мудрый параграф, который, боюсь, станет эпитафией науки о климате:
«В конце-то концов надо признать, что научное сообщество, стоящее за проблемой глобального потепления, оказалось в ловушке серьезного преувеличения проблемы климата — или, что то же самое, серьезного занижения неопределенностей, связанных с проблемой климата — в его усилиях по содействию делу. Это особенно неприятная ловушка для науки, потому что она рискует разрушить, возможно, на долгие столетия, уникальную и с трудом завоеванную репутацию честности, которая является основой уважения общества к научным занятиям».
И это все равно не работает. Несмотря на лавину денег, потраченных на поиски доказательства быстрого антропогенного потепления, несмотря на то, что еще больше тратится на пропаганду, маркетинг и субсидирование возобновляемых источников энергии, общественность остается неубеждёной. Самые последние данные опроса, проведенные институтом Гэллапа, показывают, что число американцев, которые «сильно обеспокоены» изменением климата, немного сократилось за тридцать лет, тогда как число тех, кто не беспокоится «совершенно», удвоилось с 12 до 24 процентов. — и теперь превышает число тех, кто беспокоится «лишь немного» или «значительно». Вся эта борьба со страхом достигла меньше, чем ничего: во всяком случае, она лишь усилила скептицизм.
Тут бы и говорить было не о чем, если бы то было просто научное исследование, хотя оно само по себе редко бывает дешёвым. Куда значительнее то, что эти ученые, которые настаивают на том, чтобы мы поверили им на слово и которые впадают в замешательство, если мы этого не делаем, также просят нас внести огромные, дорогостоящие и рискованные изменения в мировую экономику и средства к существованию людей. Они хотят, чтобы мы потратили целое состояние на сокращение выбросов как можно скорее. И они хотят, чтобы мы это делали, даже если сегодня это ущемляет бедняков, потому что, по их словам, их внуки (которые, как указывает Найджел Лоусон в книге «Факты», как сулят их модели, будут очень богатыми) имеют большее значение.
И все же они не готовы обсуждать науку, стоящую за их заботой. Мне это представляется неправильным.
Новое на сайте экопросвещения ЭКО.ЗНАЙ
