КЛИМАТ И МЫ, УВЫ, ГРЕШНЫЕ

“У природы нет плохой погоды” — эти слова прекрасно легли в песню, которую мы полюбили. На самом деле все не так, и на погоду мы сетуем чаще, чем на безденежье, на работу, на необязательность близких и все остальное. Климат меняется, но отнюдь не по нашему велению-хотению. Жарко и душно, как в Индии, от нас не близкой, и ночью подушку хоть выжимай — а нам хочется лета сухого-сухого, каким оно и было не так давно. Задождило не ко времени, и хочется солнца.

В школе, полвека назад, мы играли в снежки, класс на класс, и это были отчаянные сшибки, более горячие, чем футбольные баталии. Где они, те многоснежные зимы, когда было из чего вылепить снежную бабу, снежную крепость, а санки птицей слетали с любой горки? В такую чиллю, какой была нынешняя, невольно вспоминаешь весенние грозы, апрельский теплый ветер, волнами пробегающий по тугой траве. Да, мы хотим от погоды комфорта — и получаем его, но редко.

Климат не является константой постоянной, определенной раз и навсегда. Он меняется, и это естественно. Сейчас климат меняется в одном конкретном направлении — он становится теплее. Минувшей зимой в нашем дворе не поднялась ни одна снежная баба; снег если и выпадал, то сразу сходил на нет. А всего-то, по данным наших климатологов, среднегодовая температура на планете за последние сто лет повысилась на 1,3 градуса. Это в среднем. Зато зимние температуры повысились на три, на пять градусов, и морозов просто не стало.

Четыре года назад я прогостил у сына в Москве почти всю зиму, но русской зимы так и не увидел. Это была одна сплошная оттепель, очень напоминающая нашу ташкентскую январскую слякоть, про которую только и думаешь: “Скорее бы она кончилась”. Увы, мы, грешные, прямо причастны к нынешнему потеплению климата. Человек потребляет слишком много топлива, и Земля на успевает переработать дополнительный углекислый газ.

Он накапливается, дает парниковый эффект, и при той же активности Солнца температура повышается. Повышение температуры фиксируется метеорологами с середины девятнадцатого века. За эти 150 лет содержание углекислого газа в атмосфере выросло на одну треть. Все свидетельствует о том, что парниковый эффект будет только нарастать, углубляться. Спрос на топливо, на энергию растет, растет и растет.

Китай достиг такой стадии благополучия, что пересаживается с велосипеда на автомобиль (в минувшем году в Китае произведено 5,5 миллиона автомобилей). За баррель нефти (это одна седьмая тонны) сегодня платят 75 долларов, — четверть века назад столько платили за тонну. Кондиционер сегодня по карману не одним американцам. Когда включаются десятки миллионов кондиционеров, электростанции работают на полную мощность, но и этих мощностей становится мало.

Наша страсть к прогрессу, к движению вперед неодолима. Побочный эффект этой страсти — миллиарды тонн углекислого газа. А углекислый газ — это обогреватель Земли. На поверхности Венеры никогда бы не плавился свинец, если бы ее атмосфера (она в сто раз плотнее земной) не состояла в основном из углекислого газа. Климат теплеет при нашем прямом участии.

Тонна органического топлива на человека в год в странах развивающихся, пять — в странах развитых — это норма. Это материальная основа нашего комфорта. Без этого не будет света и тепла в наших домах, не поедет автомобиль, не взлетит самолет. Без этого замрет жизнь на наших заводах и фабриках. Аномалии климата гораздо легче зафиксировать, чем объяснить. В нашем краю самой суровой была аномалия 1968 — 1969 годов. Тогда на нас обрушилась зима необыкновенно снежная и необыкновенно холодная.

На крышах сельских домов скапливалось столько снега, что он лавиной обрушивался вниз и закрывал окна. Помню, в мае, когда по Сырдарье шел паводок небывалой силы и на плотине Фархадского гидроузла были открыты затворы катастрофического водосброса, в нижнем бьефе гидроузла бесновалась настоящая Ниагара: вниз низвергалось более двух тысяч кубических метров воды в секунду.

В тот год в горах сошло столько оползней, сколько за сто предшествующих лет. Не обошлось и без трагедий, под оползнями оказались погребенными кишлаки, пионерские лагеря, дороги. Второй такой суровой зимы больше не было, зато пошли годы засушливые, маловодные, и Аральское море, стабильное до этого, стало быстро скукоживаться, усыхать — до него доходило все меньше воды.

А в первую свою журналистскую командировку на Арал, в 1966 году, я застал волны моря у самого порога Муйнакской гостиницы. Но в усыхании моря человек повинен куда больше, нежели природа. На его хозяйственные нужды расходуется все больше воды. Если сто лет назад в бассейне Аральского моря проживало менее десяти миллионов людей, то сегодня — сорок пять миллионов. И всех их кормит пашня площадью в восемь миллионов гектаров, орошаемая водами Сырдарьи и Амударьи.

Естественно, на пополнение самого Арала воды уже не хватает, и озеро катастрофически мелеет. И изменить здесь нам мало что дано. Нельзя оторвать воду от хлеба насущного и направить ее в Арал. Море сократилось по площади наполовину, а по своему объему — на три четверти. Аральское море и прежде не было стабильным. Палеонтологи пришли к выводу, что восемь тысяч лет назад оно было вдвое больше, чем в середине XX века. А две тысячи лет назад оно почти исчезло.

Оно было в 15 раз меньше, чем сегодня. Но тогда на его судьбу влияли другие, не антропологические факторы (сведения об изменениях площади и объемов Аральского моря содержатся в интереснейшем исследовании ташкентского климатолога и аналитика погоды Виктора Евгеньевича Чуба “Изменение климата и его влияние на природно-ресурсный потенциал Республики Узбекистан”). После аномально холодного и многоводного 1969 года метеорологи не фиксировали в нашем крае особых климатических отклонений.

Тем не менее, температура повышалась медленно, но неуклонно. Водность рек отвечала одиннадцатилетнему циклу солнечной активности, и маловодные годы чередовались с многоводными, как обычно. В маловодные годы Арал уже не получал ничего, а в многоводные в него притекало 20-25 кубических километров воды, или третья часть того, что Арал получал в середине XX века. Уровень воды в море опустился на 17 метров, а ее соленость выросла в четыре раза. Пресноводная рыба жить в такой воде не может.

Тогда и были выделены дельтовые озера Судочье и другие. В них, а не в море направлялась, в первую очередь, амударьинская вода для разведения рыбы и ондатры. Арал же опять пополнялся в последнюю очередь, после удовлетворения всех других потребностей в воде. Нынешний год средний по водности. Такое выпадает не часто: гидротехникам и мелиораторам не надо бороться ни с маловодьем, ни с разрушительными паводками, селями.

В такой год самое время подумать о дне завтрашнем, по прогнозам климатологов, более теплом: лето начнется на неделю раньше, а кончится на неделю-другую позже, и воды при этом в наших реках может оказаться меньше, чем сегодня. Так что мы этому противопоставим? У нас достаточно водохранилищ и каналов, с помощью которых вода в нужное время и в нужном количестве подается на поля.

У нас есть опыт бережного расходования поливной воды. Но климатические аномалии преподносят людям все больше сюрпризов. В этом году сорокаградусная жара обрушилась на страны Западной Европы и Соединенные Штаты, и их жители испытали великий дискомфорт. А на Юго-Восточную Азию обрушились ливни и ураганы страшной силы, и сотни тысяч людей лишились крова.

Вспомним Новый Орлеан, затопленный торнадо; ураганы, наводнения тут и там становятся все сильнее, и ущерб от них возрастает многократно. За последние 35 лет страховые выплаты, связанные с погодными катаклизмами, увеличились в семь раз и приближаются к ста миллиардам долларов в год. Ведь компенсируются не только разрушенные жилье, коммуникации, но и погибший урожай. Ущерб от бедствий, связанных с плохой погодой, более чем в два раза выше ущерба, причиненного землетрясениями, извержениями вулканов.

Так, в катастрофически маловодном 2001 году амударьинская вода не дошла до Хорезма и Каракалпакии, и населению этих областей было выделено более 200 миллионов долларов государственной дотации. Климатические процессы моделировать чрезвычайно трудно, но можно.

Это получается чем дальше, тем лучше, особенно когда в моделировании задействованы самые мощные ЭВМ. И прогнозы ученых все чаще подтверждаются жизнью. Нам очень важно знать, каким будет климат завтра и в недалеком будущем. Чтобы заблаговременно приготовиться к изменениям негативного характера. Прогнозы не сулят нам статус-кво, они сулят нам ухудшение обстановки общей и частной.

Объемы органического топлива, потребляемого человечеством, возрастают ежегодно, и к 2040-2045 году количество углекислого газа на планете увеличится вдвое, со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями. И что при этом станет с климатом? Ответ на этот жизненно важный вопрос дают климатологи Всемирной службы погоды, Всемирной метеорологической организации, наша гидрометслужба.

С. Татур

Press-uz.info