Сократить экономику, спасти мир?

Экономический рост обходится дорого с экологической точки зрения, и поэтому набирает обороты движение Дероста* .

*Антиро́ст, или деро́ст[1] (фр. décroissance; англ. degrowth), — социально-экономическая концепция, утверждающая необходимость сокращения размеров экономики для обеспечения общественного благосостояния в долгосрочной перспективе. В отличие от спада в ориентированной на рост экономике, антирост подразумевает целенаправленную экономическую и социальную трансформацию[2][3] с целью максимизации уровня счастья и благополучия за счёт того, что время, освобождающееся при сокращении личного потребления и эффективной организации общественного труда, посвящается искусствам, музыке, семье, культуре и сообществу. Понятие антироста было сформулировано в 1970-х годах после публикации доклада Римского клуба «Пределы роста» и выхода в свет работы Николаса Джорджеску-Регена «Закон энтропии и экономический процесс».

Экономический рост уже давно считается настолько очевидным благом, что правительства по всему миру стремятся к нему как к чему-то само собой разумеющемуся. Но в 2016 году, когда лондонский профессор предупредил аудиторию в Ньюкасле, что Brexit приведет к резкому падению валового внутреннего продукта Великобритании, этого общепринятого показателя экономической активности, насмешки одной женщины застали его врасплох. — Это ваш кровавый ВВП, — закричала она, — а не наш!

Эта вспышка гнева была порождена подозрениями, подтвержденными реальностью: успехи в экономическом росте слишком часто способствовали росту благосостояния самых богатых, вместо того, чтобы поднимать всех на ноги. Процветание даже в самых процветающих странах не было общим. Но все внимание к неравенству — это всего лишь трещина в здании экономической ортодоксии. Теперь появилось гораздо более радикальное предположение, которое выглядит как крушащий стены шар: желателен ли вообще экономический рост?

Менее двух десятилетий назад такой экономист, как Герман Дейли, выступавший за “устойчивую экономику”, был настолько заметен, что его коллега-экономист Бенджамин Фридман мог заявить, что “практически никто не выступает против экономического роста как такового”. Однако сегодня наблюдается бурный рост движений “пост-роста” и “дероста”, что находит отражение в прессе, например, в таком журнале, как https://www.degrowthjournal.org/, на подкастах, на конференциях. Рассмотрим некоторые из книг, опубликованных за последние несколько лет: Tim Jackson’s “Post-Growth: Life After Capitalism,”, Kate Soper’s “Post-Growth Living,” Giorgos Kallis’s “In Defense of Degrowth,” Vincent Liegey and Anitra Nelson’s “Exploring Degrowth,” Jason Hickel’s “Less Is More: How Degrowth Will Save the World.”.  Распространение этого термина является таким же хорошим показателем, как и любой другой: количество литературы, посвященной деросту, растет.

В 1972 году французский теоретик Андре Горц ввел в обиход слово décroissance (фр.) “спад, распад”, чтобы задаться вопросом, необходимо ли “отсутствие роста – или даже дерост” в материальном производстве для “сохранения равновесия на земле”, даже если это противоречит “выживанию капиталистической системы». В том же году Горц писал, что «Был опубликован доклад группы ученых ”Пределы роста», в котором они предупреждают, что резкий рост численности населения и экономической активности в конечном итоге превысит несущую способность планеты. “Пределы роста” поначалу были встречены скептически и даже насмешливо. Критики указывали на бесспорно впечатляющий опыт человечества в области технологических инноваций. Как выразился один известный экономист, “наши прогнозы солидно обоснованы результатами изучения того, как эти проблемы преодолевались в прошлом”.

Таким образом, дерост оставался на периферии внимания в течение десятилетий, пока в начале века растущая осведомленность о глобальном потеплении не вылилась в общественные дебаты. Осознание того, что мы не нашли инновационного пути выхода из нашего затруднительного экологического положения, наряду с неравенством, выявленным финансовым кризисом 2008 года, усилило недоверие к традиционной капиталистической мудрости. Возможно, неумолимый экономический рост был скорее ядом, чем панацеей.

Идеология «Ростизма»
Это сомнение принимало различные формы, от осторожного агностицизма до категорического осуждения, причем дерост занимал самый дальний конец спектра. Для сторонников дероста основным принципом является то, что в странах с высоким уровнем дохода постоянная экспансия, которой требует капитализм, не является тем, что требуется для улучшения жизни людей; напротив, вытекающее из этого неравенство и экологический хаос часто подрывают процесс улучшения.

Возьмем, к примеру, Хикеля, антрополога, который преподает в Лондоне и Барселоне и является одним из самых активных сторонников движения. Как и другие современные критики неограниченного роста, он делает акцент на климатическом кризисе. Его книга начинается со сцен экологического опустошения: вымирающих дождевых червей, снижения урожайности сельскохозяйственных культур, сокращения рыбных запасов. Он указывает на связь между ростом ВВП и потреблением энергии, определяя идеологию “роста”, как “своего рода безумие”. Он говорит, что не выступает за преднамеренное снижение ВВП, но, если ВВП стагнирует или снижается, потому что мы экономим энергию вместо того, чтобы потреблять ее, пусть будет так.

В заявлении, которое могло бы стать миссией движения, Хикель пишет: “Дерост – это про  сокращение материальных и энергетических затрат в экономике, чтобы привести ее в соответствие с реальным миром сегодня живущих, при более справедливом распределении доходов и ресурсов, освобождении людей от ненужной работы и инвестировании в общественные блага, в которых люди  нуждаются, чтобы процветать”.

Эта программа представляет собой ревизию капиталистической системы, а не просто какие-то поверхностные реформаторские ухищрения. Ее сторонники также не возлагают больших надежд на технологические решения. “”Зеленый рост» – не выражается в вещах, это нечто иное, — утверждает Хикель, ссылаясь на исследования, которые он провел с Каллисом . “Пока ещё он не был проверен опытным путем».

Конечно, такое радикальное заявление далеко не бесспорно. Такие экономисты, как Пол Кругман, и специалисты по обработке данных, как Ханна Ричи, утверждают, что технический прогресс означает, что экономическое процветание не обязательно приведет к ухудшению состояния окружающей среды. Но, несмотря на все споры о ценообразовании на выбросы углерода, миллионных долях и степени потепления, главный аргумент, который приводят Хикель и другие сторонники снижения выбросов, в конечном счете, носит моральный характер: “Мы уступили нашу политическую волю ленивому расчету роста”.

Другими словами, мы разграбили планету вместо того, чтобы найти более равноправные способы сосуществования друг с другом. “Проблема политики роста (ростизма) в том, что на протяжении десятилетий он отвлекал нас от сложной политики перераспределения”, — пишет Хикель. Поначалу это выглядело как нечто противоположное проблеме. Кажущаяся волшебной способность экономического роста, позволяющая нам обходить стороной самые жесткие моральные споры, была для многих поколений политиков именно тем, что вызывало у них одобрение.

Однако эта поведение избегания усугубило не только наши экологические проблемы, но и моральные. Иллюзорный консенсус, поддерживаемый экономическим ростом, распался. Как отмечает экономист Дэниел Сасскинд в своей новой книге “Growth: A History and a Reckoning”, важные вопросы, которые были отодвинуты на второй план — о противоречивых представлениях о свободе, равенстве и справедливости, — вернулись с удвоенной силой. Тем не менее, он видит в этом причину неопределенности, а не отчаяния. В конце концов, экономический рост также избавил большую часть мира от “неумолимой борьбы за существование”, отмечает Сасскинд. “Экономический рост имеет непреодолимые перспективы и неприемлемую цену; он чудесен и разрушителен; нам нужно гораздо больше и значительно меньше”.

Хотя Саскинд и осуждает беспечный оптимизм экономического истеблишмента, он также крайне критически относится к «дегроутерам», которые, на его взгляд, слишком пренебрежительно относятся к капитализму. Он рекомендует “adopting a weak degrowth mind-set” — one that holds “less regard for growth” while also preserving a “serious endorsement of growth’s merits.” — ”придерживаться взвешенных восприятия дероста»  — такого, который ”меньше занят критикой роста“, сохраняя при этом «серьезное одобрение достоинств роста”. Только “более сбалансированная позиция”, по его словам, позволила бы “признать необходимость сложного компромисса между экономическим ростом и климатом”.

Изобилие Без Роста?
Тем не менее, для ярых сторонников дероста робость “более сбалансированной позиции” — это то, что, в первую очередь, позволило капиталистическому росту распространиться по всему миру. Таково решительное заявление Кохея Сайто, 37-летнего японского философа-марксиста, который стал публичным лицом движения. “Любая попытка совместить дерост с капитализмом обречена на провал”, — провозглашает он в своей книге “Slow Down: The Degrowth Manifesto”. Капитализм, по его словам, не просто стремится к росту, но и требует его. “Требовать прекращения всего этого — требовать замедления — на самом деле означает требовать конца капитализма”.

Эта идея может показаться экстремальной, но она нашла значительную аудиторию: “Slow Down”, который был выпущен в Соединенных Штатах в январе, разошелся тиражом в полмиллиона экземпляров с момента его первой публикации в Японии в 2020 году. В нем Сайто цитирует шведскую активистку Грету Тунберг, которая осудила старшее поколение за то, что оно “интересуется только решениями, которые позволили бы продолжать жить как раньше». Сам Сайто родился в 1987 году и предполагает, что, поскольку он не пережил холодную войну, он смог изучать марксизм, не накладывая “рефлексивно” реалии Советского Союза на работу Маркса. Требуя “покончить с капитализмом”, Сайто только начинает; то, к чему он призывает, — это не просто дерост, но “коммунистический дерост”.

Заметьте, Сайто утверждает, что коммунизм, который он предлагает, — это не нисходящий, принудительный, недемократический этатизм Советского Союза, а нечто гораздо более похожее на коммунитаризм, с акцентом на более локальные меры, такие как взаимопомощь, собрания граждан и “создание сообщества лицом к лицу». Это переосмысление, по его словам, не является отречением от Маркса, который в “Коммунистическом манифесте” подчеркивал необходимость экономического роста под руководством государства — но она основана на “исследовательских заметках, которые Маркс вел в конце своей жизни”, поскольку он все чаще проявлял готовность принимать во внимание опасность ухудшения состояния окружающей среды.

Это, безусловно, необычная риторическая стратегия: настаивать на переосмыслении Маркса и возрождении такого нагруженного (и, возможно, неточного) термина, как “коммунизм”, пытаясь очистить (или игнорировать) его исторический багаж. Но книга Сайто написана в основном для поколения, которое столкнулось с экологическими последствиями экономического роста, и поэтому имеет мало оснований уважать симпатии и антипатии старших. Он постоянно высмеивает малейший намек на умеренность пренебрежительным “не более того”; его бескомпромиссные провокации, несомненно, являются частью привлекательности.

Однако, в конце концов, Сайто признает, что в утверждении о том, что капитализм создает материальные блага, есть “доля правды”, и поэтому он выступает за коммунистический дерост только для богатых стран, а не для бедных. “Жители Глобального Севера наслаждаются богатым образом жизни, который стал возможен благодаря жертвам жителей Глобального Юга”, — пишет он. Дерост положил бы конец этой несправедливости и стал бы своего рода “компенсацией”: сокращение ресурсов и энергии, используемых Глобальным Севером, позволило бы Глобальному Югу вместо этого добиваться собственного экономического роста.

Только не называйте это жертвой с нашей стороны. Даже Сайто вынужден бороться с нашим упрямым стремлением к изобилию, отказываясь от строгого словаря дероста и прибегая к языку полноты бытия. Как и Хикель, он обещает новый вид “радикального изобилия”, при котором подлинная приверженность “общему достоянию” позволит нам наслаждаться “общественным богатством” вместо бесконечной погони за тем, что нам не нужно.

Бедность воображения
Учитывая, насколько активно движение за дерост отвергает принуждение, как должна произойти эта масштабная трансформация? “Семена коммунистического дероста прорастают по всему миру”, — пишет Сайто, указывая на эксперименты с местным самоуправлением в таких городах, как Барселона, которая пообещала стать углеродно-нейтральной к 2050 году, и фермерские кооперативы в Южной Африке.

Даже скептически относящиеся к деросту могут счесть, что примеры организации на низовом уровне, приведенные Сайто, звучат довольно демократично и импровизационно. Но перспектива глобального апокалипсиса, на которой постоянно акцентируют внимание дегроутеры, также имеет обратный эффект: местные меры кажутся явно неадекватными. Тем не менее, Сайто говорит, что такие эксперименты дают нечто важное: расширенное представление о том, что возможно. Критики Дероста, пишет он, страдают “скудостью воображения, которое просто принимает статус-кво как неизменный».

Как оказалось, Саскинд говорит в точности то же самое, но в обратном порядке: что именно сторонники degrowth страдают от “недостатка воображения”. Зеркальные обвинения поражают. Возможно, дело не столько в недостатке воображения, сколько в том, куда направить это воображение. Технооптимисты верят в инновации, а дегроутеры — в социальные движения. Обе стороны претендуют на звание подлинных реалистов. Каждый из них настаивает на том, что у нас просто нет достаточно времени, чтобы сделать то, чего хочет другая сторона.

Непримиримость таких споров с нулевой суммой является напоминанием о том, почему беспроигрышные фантазии, в первую очередь, так привлекательны. Какими бы глубокими ни были разногласия между сторонниками degrowth и их критиками, масштабы климатического кризиса указывают на одну точку соприкосновения: нам нужна любая творческая помощь, которую мы можем получить.

ФОТО Философ и борец за замедление роста Кохей Сайто на ферме, где он работает волонтером, в Канагаве, Япония, 2023 год.Кредит…Сихо Фукада для The New York Times

Дженнифер Салаи — критик научно-популярной литературы The Times

Источник:  https://ecodelo.org/v_mire/50597-sokratit_ekonomiku_spasti_mir